Роберт Уилсон - Немые и проклятые

— Что бы это значило? — удивился Фалькон. — Запасной выход в другую жизнь?

— Если у него был запасной выход в жизнь Эмилио Круса, — заметила Феррера, — то неизвестно, не сбежал ли он и в жизнь Рафаэля Веги?

— Проверим удостоверение личности Веги в учреждении, где его выдали, — сказал Фалькон.

Четверг, 25 июля 2002 года

В кабинете Консуэло Хименес Фалькон и Феррера просмотрели старые фотографии, принадлежавшие Раулю Хименесу, отбирая те, где были запечатлены Пабло Ортега и Рафаэль Вега или оба они вместе. Потом направились в старый город, в клинику доктора Родригеса, расположенную в районе отеля «Нервийон». По дороге Фалькону позвонил судебный медик; вскрытие закончено, сказал он, и оба тела готовы для опознания. Феррера позвонила Кармен Ортис и попросила подготовиться к поездке в Институт судебной медицины.

Доктор Родригес опаздывал. Фалькон ждал его, читая «Эль Пайс». Он просмотрел фотографии шести марокканцев, утонувших на побережье в Тарифе. Жертвы очередной неудачной попытки пробраться в Европу. Его взгляд задержался на заголовке: «Суд над Слободаном Милошевичем в Международном трибунале в Гааге». Под заголовком шел набранный курсивом текст: с первых чисел июля 2002 года начал свою работу Международный уголовный суд, устав которого Америка подписать отказалась. Американские власти сделали несколько попыток убедить правительства стран, подписавших устав, выступить с заявлениями, что они не станут возбуждать в МУС дел против американских граждан. Приводился список стран, дрогнувших под напором Америки. Дальше прочитать Фалькон не успел: сестра позвала его в кабинет доктора Родригеса.

Доктору было под сорок. Изучая документы Фалькона, он вытирал руки бумажным полотенцем. Они сели. Фалькон рассказал про смерть сеньора Веги. Доктор открыл в компьютере его файл.

— Пятого июля этого года у вас была назначена встреча с сеньором Вегой, — сказал Фалькон. — Насколько я могу судить, больше вы не виделись.

— Вега приходил всего один раз. Он был новым пациентом. Его карту передал мне доктор Альварес.

— В ежедневнике записано, что, прежде чем прийти к вам, он посещал доктора Диего.

— Возможно, сеньор Вега побывал у Диего и решил, что тот ему не подходит.

— Показалось ли вам во время консультации, что сеньор Вега способен на самоубийство? Нет ли намеков на это в записях доктора Альвареса?

— Состояние Веги было нестабильным, но ничего непоправимого я не нашел. Его мучило беспокойство, и он описал ряд случаев, похожих на классические приступы паники. Сам Вега считал, что причина его состояния — в напряженной работе. По данным доктора Альвареса, он страдал от тревожных состояний с начала года, но недостаточно серьезно, чтобы выписывать лекарства.

— Доктор Альварес упоминал, что у жены Веги было прогрессирующее психическое расстройство? Она принимала литиум.

— Не упоминал, так что, полагаю, он об этом не знал, — сказал Родригес. — Это, бесспорно, могло сказаться на состоянии психики сеньора Веги.

— Вам известно, почему сеньор Вега перестал ходить к Альваресу?

— В записях нет ничего конкретного, но я заметил, что доктор Альварес рекомендовал психотерапию. Когда я сам предложил то же, Вега был решительно против. Возможно, у них начались разногласия по этому поводу.

— Итак, допустим: тревожность переросла в нечто более серьезное и он надеялся, что вы найдете другой подход?

— Я собирался воздействовать на состояние тревожности с помощью легких препаратов, а затем, когда он почувствует себя более уверенно, настоять на какой-то разновидности психотерапии.

— Он жаловался на проблемы со сном?

— Вега упомянул, что как-то ходил во сне. Жена проснулась в три часа утра и увидела, как он выходит из комнаты. Когда на следующий день она спросила об этом, он ничего не помнил.

— Значит, он говорил о жене?

— Описывая этот случай, он ссылался на жену, но добавил, что на ее слова трудно полагаться, поскольку она пьет снотворное. Что-то — помимо ее рассказа — убедило Вегу, что его лунатизм не выдумка, но он не захотел сказать, что именно. Не забывайте, это была первая консультация. Я полагал, что еще успею вытянуть из него информацию.

— То есть он не производил впечатления человека, способного наложить на себя руки?

— Определенно нет. Подобные психические нарушения не редкость. Он не был слишком возбужден или противоестественно спокоен — два этих пограничных состояния говорят об опасности. Вега хотел избавиться от тревоги и боялся еще одного приступа паники. Все это хорошие признаки.