Роберт Уилсон - Немые и проклятые

Я вычитывал в рассказах такое, что заставляло сомневаться. Я начал понимать, что больше не могу доверять какой-то части себя. Это просто вопрос времени, а потом… потом…

— Себастьян, думаю, на сегодня с тебя достаточно, — прервала Алисия. — Слишком большое напряжение для психики.

— Пожалуйста, дайте мне договорить, — попросил он. — Только это, и все.

— Что ты понял из газет? — спросила Алисия Агуадо. — Просто расскажи мне.

— Да, да, это было начало, — сказал он. — Изнасилованные сами становятся насильниками. Прочитав это впервые, я подумал, что не может такого быть… чтобы у меня появился тот же лукавый взгляд, с которым дядя Игнасио присаживался ночью ко мне на кровать. Но когда ты один, сомнения порождают еще большие сомнения, и я в самом деле начал думать, что такое могло бы случиться со мной. Что я не смог бы с собой совладать. Я уже знал, что нравлюсь детям и они мне нравятся. Мне нравилось ощущать их невинность. Я любил бывать в их ненадуманном мире. Никаких ужасов прошлого, никаких тревог о будущем, только прекрасное простое настоящее. И все сильнее казалось, что в итоге я могу сделать что-то омерзительное. Я жил в постоянном страхе. И настал день, когда терпеть дальше не было сил, и я просто решил это сделать. Хотя когда время пришло… я не смог, но это не имело значения, мой страх был слишком велик. Я отпустил его, Маноло, и, пока ждал прихода полиции, молился, чтобы меня заперли в камеру и выбросили ключ.

— Но ты не мог этого сделать, — сказала она. — Ты этого не сделал.

— Мой страх говорит мне другое: в конце концов это бы случилось.

— А что ты чувствовал, когда твое намерение могло осуществиться?

— Только отвращение. Я чувствовал, что это было бы чем-то неправильным, неестественным и ужасным.

Фалькон завез Алисию Агуадо на улицу Видрио и поехал домой. Он пошел в кабинет, держа в руках бутылку и стакан со льдом. Вкус виски — то, что надо после такого напряженного дня. Фалькон сидел в кабинете, положив ноги на стол, и вспоминал, каким был всего лишь двенадцать часов назад. Сейчас он не ощущал подавленности и удивлялся этому. Чувствовал себя удивительно собранным, решительным и понимал, что это гнев не дает ему расклеиться. Он хотел вернуть Консуэло и похоронить Игнасио Ортегу.

Вирхилио Гусман приехал ровно в десять. Фалькон пригласил его в кабинет, налил виски. После утренней вспышки, когда Гусман почувствовал, что в управлении пытаются замять дело, Фалькон ожидал, что он будет суров, но тому, казалось, больше хотелось говорить о предстоящем через неделю отпуске на Майорке.

— Где тот журналист-крестоносец, что утром вылетел из моего кабинета? — спросил Фалькон.

— Лекарства действуют, — ответил Гусман. — Я оставил Мадрид главным образом ради того, чтобы жить поспокойней. Вся эта история дурно пахнет, я взбесился, ну и зашкалило давление. Я накачался транквилизаторами и теперь понимаю, жизнь в самом деле довольно приятная штука, если доходит до тебя через фильтр.

— То есть вы больше не занимаетесь расследованием?

— Приказ врачей.

Они посидели молча, пока Фалькон размышлял над правдивостью слов Гусмана.

— Вирхилио, с вами кто-то поговорил?

— Севилья — городок маленький, здесь все друг друга знают, — сказал Гусман. — Газета за это дело не возьмется, если кто-нибудь не осмелится первым открыть рот. Я — нет, мне плевать. И пусть для вас это объясняется действием лекарств. И не давайте мне пить много виски, с лекарствами плохо сочетается.

И тут Фалькон выложил ему все, что не рассказал утром: поместье, принадлежащее Монтесу, трупы в лесу, поджигатели, видеопленка — оригинал и копия наверху. Гусман слушал и все время кивал, как будто соглашаясь с чем-то обыденным и привычным.

— И чего же вы хотите? — спросил Гусман, когда Фалькон закончил.

— Упечь Игнасио Ортегу далеко и очень надолго.

— Вас можно понять. Но, похоже, осуществление вашего желания — довольно трудная задачка.

— Вы, наверное, думаете, что я слишком мелко плаваю и мне следовало бы охотиться на более крупную дичь в государственном аппарате?

— Это пьяная болтовня, — скривился Гусман. — Там у вас нет шансов. Сосредоточьтесь на Ортеге.

— Кажется, он надежно защищен связями.

— А как ослабить защиту и добраться до него?

— Не знаю.

— Да… Вы обучены мыслить в рамках закона, — посетовал Гусман, ставя на стол пустой стакан. — Пойду, пока не слишком поздно.

— Вы мне так и не ответите: с вами поговорили?