Анна Данилова - Черный пасодобль

– Те двое, которых вы подвозили, в отель так и не вернулись, – сказала Рита, понимая, что старик ничего не знает о погибшей девушке. – А девушка, которая сказала вам, что не надо дожидаться своих пассажиров, скорее всего, убила их, отравила… Пожалуйста, никуда не уезжайте. Мы приедем вечером в «Гларус», и я покажу вам несколько фотографий… Может, вы узнаете ту девушку…

В трубке надолго замолчали.

– Но я не знал… Как я мог это знать… Они попросили, я привез…

Старик был явно в шоке. Рита сказала, чтобы он вернул телефон Венци.

– Венци, пожалуйста, постарайся вспомнить! Та девушка, Маша… Она говорила тебе что-нибудь о Серебряном озере?

– Да, она спрашивала, сколько в Болгарии Серебряных озер.

– Какой странный вопрос… И что? Она собиралась туда?

– Да, она сказала, что хочет увидеть это озеро, что она читала о нем в Интернете…

– Она не говорила, может, ей рассказал об этом озере кто-нибудь в отеле?

– Нет, ничего такого она не говорила. Так и сказала, что читала о нем в Интернете.

– Спасибо, Венци!

Рита вернулась к столу, где в это время продолжали комментировать историю с девушкой, которая напоила Леру и Виталия своим кофе из термоса. Из обрывков разговора Рита поняла, что Лера как будто даже знала эту девушку. И обрадовалась, увидев ее на озере. Получалось, что они случайно встретились.

– По сути, это один из самых важных вопросов – случайно они встретились или же эта встреча была спланирована, – сказала Рита и сообщила им о своем разговоре с Венци и стариком Костой.

– Можешь даже и не показывать этому Косте фотографию Ивановой, он все равно ее не опознает, – сказала Мира. – Во-первых, она на снимке мертвая, а потому не совсем такая, какая была при жизни. К тому же можешь просто напугать старика до смерти. Во-вторых, уверена, что она была в темных очках.

– Думаешь, это было все-таки спланированное убийство?

– Да, конечно!

– А вы не хотите и мне показать эту фотографию? – спросил Виталий.

– Господи, что это я?! – Рита протянула ему посмертный снимок Марии Ивановой.

Моника, будь она невидимой, обняла бы Виталия, укрыла бы его от посторонних – такой выглядела обеспокоенной, полной нежности к своему русскому другу. И не сводила с него влюбленных глаз.

– Да, это она. Не помню, как ее звали, но я видел ее на пляже и в баре. Кажется, она жила в одном отеле с Лерой.

– Это ее вы увидели на озере?

– Да, это она. Точно. Только тогда на ней были темные очки. Они закрывали пол-лица. Да-да… Я все вспомнил! Лера потому и обрадовалась, что узнала ее!

– Как вы думаете, Виталий, Лера могла поделиться с ней своими планами относительно поездки на озеро?

– Почему бы и нет? Это не было тайной!

– Лера была общительным человеком, – глухим, убитым голосом сообщил Саша Барышев. – Вероятно, она рассказала этой Ивановой, возможно, соседке по этажу, с которой здоровалась каждое утро, о том, что она собирается на озеро, и та решила опередить ее, приехать туда раньше, чтобы организовать эту как бы случайную встречу. Конечно, это она отравила ее. Вот только зачем ей это понадобилось делать – непонятно!

– А может, ее целью были все-таки вы, Виталий? – Мира посмотрела на него с каким-то даже недоверием. – Может, у вас с ней был когда-то давно роман, и она, случайно встретившись с вами здесь, в Болгарии, вспомнила какие-то неприятные моменты… возможно, вашу измену…

Моника стрельнула в нее взглядом, поднялась из-за стола и скрылась в доме. Никто бы не удивился, если бы она вернулась с охотничьим ружьем и пальнула в зарвавшуюся Миру.

– Но я не был с ней знаком раньше! – воскликнул Колосов. – У меня все в порядке с памятью!

– Значит, ей была нужна Лера, – Рита накрыла своей ладонью руку Саши Барышева. – Вот только бы понять – зачем?

Музыка, строгий и страстный пасодобль звучал у нее в голове. Одетая во все черное, Зоя начала свой долгий, выстраданный одиночеством, болью разлуки танец с сухой, ритмичной дроби каблуков по паркету. Сложный рисунок танца был понятен только ей – так звучало, так билось ее сердце в унисон с ее печалью и тоской. Сделав резкое вращение, она подлетела к столу, рука ее коснулась компьютерной мыши, и тотчас квартиру наполнило волнующее, громкое и дерзкое начало испанского пасодобля. Музыка, черный, трагический пасодобль, потрясала своей мощью, необузданностью и красотой. Может, для кого-то, кто умеет танцевать этот сложный танец, это и является имитацией корриды, да только не для Зои, и не сейчас. Она отвоевывала право на любовь не у разъяренного, окровавленного, утыканного острыми бандерильями быка, а у самой жизни, такой несправедливой, жестокой, порой просто невыносимой.