Анна Данилова - Черный пасодобль

С мыслью о Юлике Сима на цыпочках подошла к двери. Вообще-то в квартире были две двери, но запоры имелись только на первой, внешней, что выходила в подъезд. Там же находился и глазок. Но чтобы добраться до него, надо открыть внутреннюю, довольно скрипучую.

Между тем кто-то продолжал названивать в дверь, и казалось, что весь город замер, прислушиваясь к этому назойливому, настойчивому и какому-то даже злому и невероятно громкому в этот вечерний час трезвону.

Полиция? Соседи? А может, она залила кого?

Сантиметр за сантиметром она открывала первую дверь, чтобы добраться до второй. Старалась не скрипеть и делала отчаянные широкие движения, когда чувствовала, что вот сейчас снова раздастся звонок, и тогда его ритмичный звон перекроет скрип двери. Наконец ей удалось открыть дверь настолько, чтобы втиснуться в тесное пространство между дверями и заглянуть в глазок.

Слава богу – не полиция. Какой-то парень. Глаза бешеные, смотрит куда-то мимо Симы через глазок и еще какие-то только ему известные пространства в надежде увидеть посмуглевшее от болгарского загара лицо Валерии Бариновой. И не понимает как будто, что даже если бы за дверью спряталось много Лер Бариновых, вряд ли он смог бы увидеть их со своей позиции. А вот находящиеся внутри квартиры обитатели увидят его непременно, разве что с раздутым, гротескно искаженным многослойной линзой носом, как в комнате смеха.

– Лера, открой, я знаю, что ты дома. Я видел, что у тебя включен телевизор. Не думай, что я ничего не понимаю… Открой, и я тебе все объясню.

Щеки Симы запылали. Вот ужас-то! Значит, она неплотно закрыла окно?

Надо зажмуриться и зажать ладонями уши, чтобы не слышать, что еще скажет этот парень. Получается, что он уверен, что в квартире именно Лера. Что ж, это уже неплохо, ведь в этом случае он точно не станет обращаться в полицию. Какое счастье, что он полон уверенности в том, что в квартире находится Лера и никто другой, что ему и в голову не может прийти, что здесь прячется девушка-бомж по имени Сима – вокзальная шлюха, дешевая уборщица всех привокзальных киосков, попрошайка, конченый, в сущности, человек.

Ей вдруг показалось, что она стала расти вниз, уменьшаться, съеживаться, превращаться в неопределенное зоологами животное. Такое с ней случалось не раз, когда ей было очень плохо, когда она с температурой, голодная брела куда глаза глядят или же когда какой-нибудь обладающий завидной физической силой мужчина ночью, под стук проходящих мимо поездов, насиловал ее, зажав в мертвом тамбуре мертвого неподвижного вагона. Вот тогда она и ощущала себя каким-то непонятным существом, животным, напоминавшим покладистую и безмолвную козу или овцу, которую рано или поздно все равно заколют и съедят…

Вот и сейчас, глядя на расплывающегося в глазке парня, связанного неизвестными ей отношениями с Лерой Бариновой, она почувствовала себя полным ничтожеством, существом, не имеющим права общаться с обыкновенными, нормальными людьми, существом, в которое она превратилась вследствие своего падения. Она вдруг поняла, что не уверена в том, что вообще сможет хоть каким-то образом сформировать свою мысль в слова, чтобы ее поняли правильно. То общество полулюдей, полуживотных, в котором она вращалась последние месяцы своей жизни, заставляло ее всякий раз, когда ей хотелось что-нибудь сказать, прикусить язык, чтобы не получить затрещину или лишиться куска хлеба. И только Юлик, сумевший каким-то немыслимым образом устроиться так, чтобы его не задирали лишний раз, не потерял великий дар человеческой речи и изъяснялся с Симой на вполне нормальном языке. Жаль только, что общаться им пришлось мало, Сима много работала, да и Юлик где-то пропадал, зарабатывая себе на пропитание.

– Лера, ты же знаешь, я так и буду приходить сюда, пока ты не выслушаешь меня. Впусти, мы должны с тобой поговорить. Не вынуждай своих терпеливых соседей вызывать полицию… Лера, я знаю, что ты здесь. Я же все слышу, все. И твои шаги, и твое дыхание. Пожалуйста, открой…

Сима так же, на цыпочках, вернулась в спальню, выключила телевизор, легла на кровать и укрылась простыней с головой. Словно это могло спасти ее от визита ночного гостя или помочь ей выпутаться из собственных страхов.

Встреча с покупателем квартиры Андрея Татаринова, Захаровым, Рите ничего не принесла. Одинокий, лоснящийся молодым жирком мужчинка с внимательными глазами и розовыми щеками. Льняные домашние штаны, розовая футболка, маникюр на пухлых пальцах, запах жареной рыбы в передней. Женщины в квартире точно нет, видно, что мужчине хорошо и одному. Наверняка какой-нибудь компьютерщик, программист с хорошим окладом, позволяющим ему два раза в году отдыхать на экзотических островах в обществе доступных недорогих девушек, способных удовлетворить его самые смелые сексуальные фантазии.