Валерий Ильичёв: Псих против мафии

Принятое решение окончательно успокоило журналиста, и он налил себе ещё коньяку: "Не пропадать же добру!"

Выйдя из кафе минут через десять, журналист бодро зашагал по направлению к массивному желтого цвета зданию, где помещался знаменитый МУР. Проходя мимо киоска с церковной утварью и литературой он, сам не зная почему, замедлил шаг и остановился, рассматривая изображенные на иконах и календарях скорбные лики святых.

"Словно скорбят обо всех людях на земле, в том числе и обо мне. Наверное, и вправду человек рожден для страданий, а не для счастья".

Журналист протянул руку и взял небольшую в твердом переплете книжицу, с тисненной золотом надписью на обложке: "Проповеди отца Иоанна. 1898 год". Журналист наугад открыл страницу и прочитал: "Где совершилось грехопадение, там прежде водворялась гордость, ибо провозвестником первого есть второе".

"Провидение непостижимым, мистическим образом только что подарило мне эпиграф к будущему репортажу и повести", - подумал журналист и, взбодренный, уверенно зашагал по бульвару к Главному управлению внутренних дел, чтобы сделать свое сенсационное, по его мнению, заявление.

А в это время Парамонов продолжал бесцельно бродить по улице, не находя в себе сил выполнить то, о чем думал все последние дни. Наконец он остановился и, чтобы не мешать вечно спешившим прохожим, отошел в сторону и прислонился к витрине магазина.

"Ну, вот и все! Дальше пути нет: тупик! И отступать некуда".

Внезапно Парамонов почувствовал, как безразличие постепенно обволакивает все его существо, гася последние, тлеющие после встречи с журналистом угольки гнева и унижения. И он испугался: вот сейчас его окончательно покинет такое сладостное, согревающее душу чувство несправедливой обиды, и тогда не останется ничего, кроме горького осознания впустую прожитой жизни. И он усилием воли воскресил в памяти наиболее яркие факты собственного унижения. И вновь, как это бывало всегда, лютая ненависть к врагам и сладостное предвкушение мести принялись тешить его воспаленное воображение.

"Ну нет, не все ещё кончено! И хотя шахматная партия безнадежно проиграна, я ещё не сделал последнего, прощального хода".

Теперь надо было действовать быстро, пока решимость не оставила его. Парамонов вытащил из кармана заранее приготовленный жетон и направился к расположенному на углу телефону-автомату. Услышав настойчивые гудки вызова, наглядно представил, как сотрудники в его отделе разом оглянулись на аппарат, выжидая, кто же первый не выдержит и снимет трубку. В этот раз к телефону подошла проектировщица Аллочка, видимо ожидавшая звонка очередного поклонника. Парамонов попросил к телефону Касатонова и со злорадством уловил в голосе Аллочки страх. Вряд ли Касатонов сразу поверил, что звонит разыскиваемый милицией Парамонов, хотя и он говорил с настороженностью. Заранее готовясь к разговору, Парамонов многое хотел сказать своему недругу, но в последний момент раздумал.

- Слушай, козел вонючий! Это я, Парамонов. Жди меня сегодня вечером к себе в гости. Расчет будет по полной программе, и твою медаль тебе в гроб положат.

- Послушай, Парамонов, я-то при чем? Так начальство решило!

И хотя Парамонову было приятно слушать его жалкий, испуганный лепет, он повесил трубку: "Так для гада, пожалуй, страшнее".

После этого разговора у Парамонова сразу стало легко на душе, словно он наконец решился прыгнуть с пугавшего своей высотой трамплина, и теперь ему оставалось с замиранием сердца лететь вниз, пока тело с шумным шлепком не погрузится с головой в наполненную ядовитой хлоркой воду. И хотя страх леденил душу, удовлетворение от того, что хватило духу на смертельно опасный прыжок, радовало, и он испытывал гордость от собственной бесшабашной смелости.

"Вы у меня ещё попляшете!"

Парамонов, как это с ним часто бывало, сам не понимал, кому адресована эта угроза. Главное, он был уверен, что уйдет из этой жизни шумно и со скандалом.

Узнав о явке известного журналиста на Петровку, 38 с сообщением о встрече с разыскиваемым преступником, Кондратов с Ильиным сразу решили внести изменения в организацию засад по месту жительства возможных жертв самозваного палача: наличие у Парамонова гранаты делало рискованным его захват непосредственно в квартире. В планировании операции резко возросло значение элемента внезапности, который не дал бы преступнику сорвать чеку и бросить гранату. Внеся коррективы, основные силы выставили на подступах к тем местам, где мог появиться Парамонов. Оперативные группы получили приказ особенно внимательно вести наблюдение на ближайших остановках городского транспорта и обращать внимание на машины, высаживающие пассажиров вблизи домов, где проживали недруги беглеца. Там больше шансов застать преступника врасплох и обезоружить.