Заведя атлета к себе в кабинет, сыщик демонстративно достал бланк допроса. И незадачливый любовник испуганно залепетал:
- Мы с Ниной любим друг друга. Ее муж - глава фирмы, где я работаю. Сами понимаете: ситуация щекотливая. Я готов заплатить штраф.
И воровато достав из кармана стодолларовую купюру, протянул её сыщику, зажав в огромном кулаке. При иных обстоятельствах Пыльнов стал бы торговаться, но сейчас ему надо было поскорее избавиться от этого простодушного парня с накачанными мыщцами.
Быстро засунув банкноту в карман, он строго приказал:
- Хорошо, я это дело замну, но ты должен побыстрее исчезнуть. Я вызову сюда Нининого мужа, якобы для удостоверения её личности. Скажу, что её задержали, спутав с разыскиваемой мошенницей, а документов при ней не было. Все понял?
Атлет охотно закивал головой: ему совсем не хотелось встречаться здесь с обманутым мужем. Он поспешно вышел из кабинета. Увидев в коридоре свою партнершу, поспешно пробормотал:
- Не волнуйся, Нинок. Все обойдется. Я договорился и скоро тебя отпустят.
И избегая испуганно-недоверчивого взгляда близкой женщины, поспешил к выходу. По мере того, как он удалялся по грязному темному коридору, женщина все ниже опускала голову, уже ясно осознав трусливое предательство любимого ею человека: "Я пропала. В случае огласки муж не простит измены. Тем более с подчиненным ему по работе человеком: слишком уж самолюбив мой благоверный. Но почему меня не отпускают? Что хочет этот сыщик, неумело повязавший в такую жару нелепый фиолетового цвета галстук? Кажется, я догадываюсь, зачем он держит меня здесь. Неужели мне придется пройти ещё и через это?"
Прошло утомительных полчаса, пока Пыльнов не решил, что дома психологически созрела. Нарочито небрежным жестом он поманил её к себе в кабинет. Оставшись наедине, Пыльнов решил, что грубая откровенность даст наиболее ощутимый и быстрый результат в обращении с этой изнеженной богато разодетой женщиной:
- Послушай, детка, у меня мало времени: я на дежурстве. Буду краток. Ты попала в неприятную историю. Я обязан вызвать сюда твоего мужа, но могу пойти навстречу и помочь. Но тебе придется на полчасика пройти со мною в одну уютную квартирку. Это тут рядом. Мы уединимся. А потом разбежимся. Чего морщишься? Какие-нибудь проблемы? Или это не тебя наши менты застукали с задранной до плеч юбкой на заднем сидении машины?
"А ведь этот подонок прав. В его глазах замужняя женщина, имеющая одного любовника, способна вполне без особых душевных терзаний, отдаться и другим. Разве ему объяснишь, что муж изменяет мне уже два года с секретаршей, и я тоже захотела иметь свою личную жизнь, а теперь должна за это заплатить непомерно высокую цену. Ну и пусть, поделом такой дуре как я! Нашла с кем связаться!"
Внезапно Нина ощутила, как горячая волна ненависти к позорно сбежавшему любовнику вытесняет из её души последние сомнения. И она, наклонив в знак согласия голову, еле слышно произнесла:
- Хорошо, пойдемте. Только скорее! А то мне уже надо быть дома.
В предвкушении удачи Пыльнов забежал в соседний кабинет:
- Выручай, Ильин, мне надо срочно отойти на часок. Отмажь меня перед начальством, если вдруг искать начнут.
Капитан Ильин нехотя кивнул: ему не очень-то хотелось разбираться вместо Пыльнова с доставленными в дежурную часть мелкими правонарушителями. Но горящие от возбуждения глаза Пыльнова явно свидетельствовали о предстоящем скором свидании. А в такие минуты беспрестанно кобелирующего Пыльнова бесполезно было останавливать.
И довольный Пыльнов повел женщину к выходу в предвкушении горячих любовных утех. Он не знал, что Нина уже приняла решение: "Этот подлый мент получит доступ исключительно к моему телу, а не чувствам. Посмотрим, понравится ли это ему?"
Зайдя в квартиру, Нина невольно брезгливо передернула плечами: все носило здесь следы запустения жилища, давно покинутого хозяевами. Пыльнов протянул руку, чтобы расстегнуть на ней кофту, но она решительно отстранилась и начала поспешно раздеваться сама. Быстро скинув остатки одежды, легла на кровать поверх верблюжьего с проплешинами покрывала. Закрыв глаза, обречено позволила мужчине заключить себя в объятия. Теперь ей предстояло самое трудное: не потерять над собою контроль. И хотя насилующий её тело самец был силен и очень старался, ей удалось не дать волю чувственности. И Пыльнов, поняв, что проиграл, злой и раздраженный разжал свои объятия: "Такая же сучка, как и другие: тело отдают, а душу отгораживают. А плевать! Все равно я своего добился. Пусть теперь её высокопоставленный муженек пользуется моими объедками".
Читать дальше