Дмитрий Арапов - Михалыч

Сразу скажу, разговаривал он с нами на русском языке. Все мы знаем этот язык.

И началась моя работа. Мы работали так. Появлялось задание. Я выдвигался вместе с Механиком, буду называть его Михалыч. Пока Михалыч искал пути отхода, я внедрялся к человеку, которого предстояло убить. Не всегда это получалось сделать сразу, приходилось импровизировать. В этом мне помогал Командир. Главное, как я уже говорил, не убивать охрану и окружение. Ранить можно. Это приказ.

Однажды я нарушил этот приказ. Мы выполнили задание, Командир убил кого надо. Но на нас обрушился шквал огня охраны. Мы отходили, отстреливались не прицельно. Я прикрывал Командира, он меня. С частью охранников был рукопашный бой, в котором я убил одного из них. Это произошло случайно, я не хотел этого делать. Мы ушли из под огня, потом нас вывез Михалыч, а затем Кондор. Я был ранен в руку. Прилетели на базу. Меня опять залечили. Командир нас похвалил, и улетел куда-то с Кондором. Прилетел, раздал зарплату. Мне выдал меньше оговоренного. Сказал, что я нарушил приказ и буду наказан. Когда выздоровел, Командир пригласил меня на татами. Там он меня дубасил около двадцати минут. Бил руками, ногами, бросал через себя, разбегался и падал на меня, лежащего. Потом спросил, понравилось мне. Я ответил, что больше не нарушу приказ. Он ответил, что поверил. У меня потом три дня все тело болело.

Так мы проработали вчетвером около года. У меня выявилась неприятная особенность. Я получал ранения в каждом деле. Ребята уже начали шутить, что мне пора менять позывной на «Дуршлаг». Лечить меня Командир устал. Встал вопрос о появлении в нашей команде врача. На общем совете решили, что это будет представитель женского пола. Командир уехал искать кандидатуры.

Все это время мы жили на базе, в нашем ангаре. Свободное передвижение разрешалось не более чем на два дня. В эти два дня нельзя было употреблять спиртное, играть в азартные игры. Иметь связи с противоположным полом не запрещалось, но под свою ответственность.

Через два дня вернулся Командир и привез три кандидатуры. Раньше Командир сам выбирал, а здесь решил наше мнение спросить. Каждый из нас посмотрел всех троих. Мнения разошлись. К общему мнению не пришли. Командир посмотрел на нас и сказал, что так и думал. Поэтому он уже выбрал, и мы летим на Кавказ. Вот спасибо, хорошо, положите на комод. Но Командиру перечить себе дороже. Первыми уехали Михалыч и Командир. Через день я и Кондор. По тому делу, которое я прочитал, выходило следующее. Черткова Марина Федоровна, врач высшей категории организации «Врачи без границ». Пропала, когда ехала с группой врачей в одно из сёл. Поиски силами местных вооруженных сил ничего не дали. Наша спецслужба ее нашла.

Когда мы с Кондором прибыли на место сбора, Командир дал следующее пояснение. Наш объект находится в селе в яме на глубине четыре с половиной метра. Показал точку на карте. Показал фотографию, как объект выглядел в жизни до ямы, затем, как выглядит сейчас. В жизни красиво, сейчас — ужасно. Задача следующая. Проникнуть, вытащить объект из ямы, убить всех, кто помешает. Первый иду я. Я же вытаскиваю объект. Меня из укрытия на небольшой высоте прикрывает Командир. Потом мы втроем добираемся до дороги, где нас подбирает Михалыч. Когда мы уходим из села, его утюжит Кондор, потом летит за нами. Спросил, все ли поняли задачу. Все ответили, что поняли. Я подумал, куда меня ранят в этот раз. Скажу сразу про план, придуманный Командиром: «красиво было на бумаге, но забыли про овраги».

Дождались ночи и выдвинулись. Кондор взлетел и куда-то улетел. Михалыч уехал на свою точку. Мы с Командиром побежали. Добежали до места за двадцать минут, как и было запланировано. Командир остался наверху на небольшой горке, я спустился вниз. Противника видно не было. Похоже, они настолько обнаглели, что не боялись кражи пленницы. Или знали, что нет еще таких психов, способных на это. Я подошел к яме, заглянул, ничего не увидел. Понюхал, оттуда воняло нечистотами. Посветил, увидел в стороне женское тело, которое лежало, свернувшись калачиком. Оно было полностью обнажено и очень грязное. К этому телу за талию была привязана веревка, конец которой был привязан к колышку на краю ямы. Лестница лежала здесь же. Подергал за веревку, тело не отреагировало. Взял лестницу, аккуратно спустил ее в яму. Слез в яму. Дно ямы представляло собой смесь грязи, пищевых отходов, гнилой воды, кала, мочи и крови. Подошел к телу, повернул. Женщина лежала с закрытыми глазами. Пощупал пульс. Есть. Слабый, но есть. Значит, жива. Посветил на лицо. Да, это она. Все это время мое оружие оставалось в кобуре. Я взял его, прикрутил глушитель, засунул за пазуху. Вытащил нож и отрезал веревку. Спрятал нож. Поднял это тело, оно оказалось скользким, чуть не выронил. Воняло, конечно, от нее сильно. Тело было полностью расслаблено и очень легкое. Я взвалил это тело на себя таким образом, чтобы она сидела на мне сзади, а ноги и руки были спереди. Вот эти ноги и руки я связал между собой и полез по лестнице. Залез наверх, поднял голову над ямой, осмотрелся. Никого. Тут только дошло, что голова женщины выше моей. Мда. Вылез из ямы, слева услышал разговор и заметил движение. Лег на бок около ямы лицом к опасности. Я в черной одежде, а женщина, хоть и грязная, но белая. Как пятно среди ночи. Увидел два силуэта, услышал два хлопка, силуэты упали. Командир на месте и все видит. Я поднялся на ноги. Веса второго тела вообще не чувствовал, только чужие ноги и руки впереди мешали. Двинулся влево от ямы к выходу из села. И в этот момент по мне открылся шквальный огонь из автоматов. Я побежал вперед что есть сил, помня, что объект у меня за спиной. Добежал до выхода, увидел справа Командира, сверху впереди вертолет, от которого отсоединилась ракета и улетела куда-то за нами. Я продолжил свой бег, по нам уже не стреляли, только по вертолету. Через несколько минут мы добежали до дороги, где нас ждал Михалыч. Я залез в кузов, Командир тоже и машина помчалась по этой горной дороге. Я лежал на боку. Тело за все это время не шевельнулось и не подало признаков жизни. Командир отвязал от меня ее. Перевернул, похлопал по щекам. Никакой реакции. Здесь в кузове я ее рассмотрел внимательнее. Ужас какой, кожа да кости. Но лицо, хоть и в синяках, милое.