Марина Серова - Плата за рейтинг

Чайник вскипел, мы напились пакетного чаю, а Дора даже съела запеканку. Лицо у нее приобрело свой настоящий оттенок, и по всем признакам ей стало намного лучше. Встал вопрос о том, как скоротать скучный вечер. Леда предложила сходить в центральный корпус и поиграть в настольные игры, но это предложение было с возмущением отметено Дорой.

– Играть там с престарелыми ханжами? – возмутилась она, – давай лучше попоем перед завтрашним концертом. Я предлагаю спеть мою песню, а потом… Впрочем, что будет потом, мы решим потом. – Этот каламбур очень понравился Доре, и она несколько раз его повторила, видимо думая, что выдала очень удачную шутку. Когда смешливое настроение улеглось, Дора запела, а Леда стала подпевать. Песня оказалась очень хорошей, и непонятно было, почему Панин не разрешил петь ее на концертах.

Может, потому, что солисткой в ней выступала Дора, а Леда выполняла роль подпевки, чем ущемляла престиж продюсера? Вообще их, артистов, не поймешь. Обижаются даже там, где нет намека на оскорбление. Но это не мое дело. Мое дело – обеспечить безопасность Леды, а остальное пусть разруливает господин продюсер.

Песня кончилась, но веселье, как я поняла, только начиналось. Дора выпросила у Леды ее единственное платье, которое уцелело после инцидента на дороге только благодаря тому, что в Расловке я вытащила певицу из-под падающей люстры. Она тогда была в концертном платье и с тех пор с ним не расставалась. Леда поначалу не хотела вынимать платье из сумки, но Дора настаивала.

– Вообще до твоего прихода это платье было моим. Ты его получила по наследству. Точно так же, как и титул солистки. – Дора провоцировала скандал, но вмешалась я и разрядила обстановку, сказав, что сейчас неважно, кто солистка. Главное – хорошо провести вечер, а все остальное решится само собой. Возможно, я не знала, что говорю, но Дора немного смягчилась, как оказалось, только на словах.

Надев платье Леды, она подошла к тому зеркалу, что висело прямо напротив окна, и, подражая Леде, запела ее песню, которую знала очень хорошо:

– А зайчик прыг, прыг, прыг, – пела Дора, делая такие же движения, как поющая Леда. И вдруг внезапно остановилась посреди куплета, словно ее толкнул в спину кто-то невидимый. Она приоткрыла рот и, тяжело дыша, протянула к нам руку. На ее спине между лопаток расплывалось темно-красное пятно. Я сразу поняла, в чем дело, и уложила Леду на пол, а сама выскочила из домика и бросилась к окну с наружной стороны.

Выстрела не было слышно по двум причинам: во-первых, Дора подняла шум, а во-вторых, киллер использовал глушитель, легкий щелчок которого утонул в суматохе. Я обежала домик и услышала еще один щелчок. Мгновенно среагировав на звук, я почувствовала, как пуля пролетела у меня около уха. Еще немного, и я бы так же, как Дора, осталась стоять с открытым ртом, безучастно глядя на то, как преступник перелезает через забор.

Черт! Он действительно перелезает через забор! Я бросилась ему вдогонку, на ходу вынимая пистолет, но черная тень перемахнула через преграду, и через несколько секунд послышался рев мотоциклетного мотора. Все. Я его упустила. Теперь нужно вернуться к Доре и постараться узнать у нее все. Если она в состоянии что-либо сказать.

Вбежав в домик, я увидела, что Леда встала с пола и хлопочет около Доры. Она смочила носовой платок водой и вытирала ей лицо, покрытое мелкими бисеринками пота. Мне не раз приходилось видеть людей в таком состоянии, и я могла сказать только одно: дела девочки из подпевки плохи. Шансов выжить после прицельного выстрела у нее нет. Нужно попробовать задать ей пару вопросов, пока она еще в состоянии говорить. В том, что киллера наняла именно Дора, у меня сомнений не было.

О переезде в санаторий «Дубки» не знал ни Панин, ни Илья – никто, кто бы мог хоть словом намекнуть на наше местопребывание. О переезде знали трое: я, Леда и Дора. Значит, киллера навел кто-то из нас троих. Я и Леда отпадают, остается Дора. Интересно, зачем она это сделала? Позавидовала солистке?

– Как ты себя чувствуешь? – Я положила руку на лоб Доры и поняла, что она умирает. – Сколько ты заплатила киллеру?

Дора задрожала всем телом, и из нее полились слова, полные горечи и обиды:

– Эта выскочка… Солисткой должна быть я… Я – настоящий талант… У этой мормышки нет голоса… Я пишу песни… Я… – Она закрыла глаза и судорожно вздохнула.

– Сколько ты заплатила киллеру? – Я повторила свой вопрос.

– Все, что у меня было… – Этот ответ можно было расценить как угодно, но времени почти не оставалось. Дора умирала.