Марина Серова - Плата за рейтинг

– Катя, что с тобой?

– Я больше не могу, – сквозь слезы выговорила она, – у меня ничего не получится! – Она окончательно остановилась и, присев на ближайшую лавочку, заплакала навзрыд. Пришлось и мне остановиться, хотя это не входило в мои планы. Мне нужно было еще не менее двадцати минут разминки, а тут…

– Не плачь! – Я села на лавочку и обняла Катерину за плечи. – С первого раза ни у кого не получается пробежать пять километров. Нужно просто двигаться, переходя с бега на шаг. Двести метров бегом – двести шагом и так дальше. Перестань расстраиваться, и давай попробуем еще. – Я взяла своего психолога под руку и попыталась поднять с лавочки. Не тут-то было. Катя резко выдернула руку и принялась плакать с новой силой.

– Лучше бы я купила велотренаже-е-ер! – причитала она. – Тогда я бы могла сама регулировать нагрузку. А с тобой подохнуть можно! Иди, тренируйся! – Она оттолкнула меня от себя. – А я отдохну и поеду домой!

Я решила не настаивать на своем. Быстро встала и побежала дальше. Мне до конца разминки оставалось пробежать еще один круг. Точнее, обежать скверик в третий раз. Этим я и занялась, периодически бросая взгляды на Катерину. Та продолжала сидеть на лавочке в позе обиженного ребенка. Я отбежала уже достаточно далеко, как вдруг услышала, как за мной кто-то бежит. Я обернулась. Сжав кулаки и зубы, за мной бежала Катя, стараясь дышать так, как я ей сказала в начале тренировки. Я улыбнулась ей и продолжила бег. Катя не отреагировала. Она бежала как машина, бесстрастная и равнодушная ко всему. Это мне не понравилось, но я ничего не сказала.

Так мы добежали третий круг, после чего я отправилась на детскую площадку и позвала с собой своего психолога:

– Катя, пойдем делать упражнения!

– Угу, – отвечала Катерина, всем видом показывавшая послушание. Интересно, что это с ней случилось?

Я выбрала место, где пространства хватало для двоих, и показала ей несколько упражнений, полезных в ее случае. Пока она была занята разучиванием движений, я успела наскоро выполнить серию силовых упражнений. Потом мы вместе с Катей занялись дыханием. Тренировка подходила к концу, и я похвалила своего психолога за настойчивость.

– Настойчивость? – изумилась она. – Да я чуть не бросила все, к чертовой бабушке! И, если бы не мои лишние пять кило, черта с два я бы пошла с тобой бегать в скверик! – Катерина злилась, сама не зная на что. Скорее всего, на саму себя, потому что я не требовала от нее того, что не могла бы сделать любая молодая женщина. Я сказала ей об этом, но она только отмахнулась.

– Боюсь, что это не для меня. Сегодня же пойду и куплю велотренажер, – сказала она, присаживаясь на низкую скамеечку, что стояла у края детской площадки. – По крайней мере, буду заниматься в любое удобное для себя время.

– По-моему, раннее утро – самое время для того, чтобы позаботиться о своей форме.

– Это ты так думаешь, – парировала Катя, – потому что ты к этому привыкла. – А я – другой человек. И сегодня весь день буду как сонная муха.

– Ты винишь в этом меня? – Это было настолько несправедливо, что у меня не хватало сил возмутиться по-настоящему. А еще подруга! Сама же позвонила мне вчера аж в двенадцатом часу ночи и напросилась на совместную тренировку! Получается, что никому нельзя верить? Вот уж не подумала бы такого о Катерине.

– Я сама дура, – созналась мой психолог. – Поделом мне. Вообразила себя сильной, а на деле получилось, что я не могу пробежать, не задыхаясь, даже один круг по этому лилипутскому скверику! – Она то садилась на лавочку, то вставала с нее, словно порываясь куда-то бежать, и наконец, махнув на все рукой, сказала: – Пойдем отсюда! Мне здесь больше делать нечего.

Я принялась, как могла, уговаривать своего психолога продолжить тренировки, но она опять заладила свое:

– Мне нужен велотренажер.

– Но у меня сейчас нет времени ходить с тобой по магазинам. У меня началась работа, и, как оказывается, круглосуточная.

– То-то я смотрю ты сегодня с утра тренируешься в сквере, – сказала Катя с язвинкой в голосе.

– Только сегодня… – начала было я, но она меня перебила.

– Завтра будет то же самое. А в середине дня ты помчишься выяснять, кто замыслил недоброе против твоего клиента. Молчишь? Нечего сказать? – продолжала наступать Катерина.

– Я не собираюсь посвящать тебя во все тонкости моей работы. Вот закончу, тогда – милости просим. Расскажу все как на духу. А пока – молчок. – Я выразилась достаточно ясно, но мой психолог только махнула рукой.