Дарья Истомина - Леди-босс (Леди-бомж - 2)

- Во, бачите, даже телефон срезали, - ткнула она дрожащим пальцем. Тут одна дама вечером с кавалером гуляла, так бачила - на грузовик усе грузили! На грузовик... С ненашими номерами! Може, кыивськими?

- Деньги давно получили? - закурив, остановил ее Чичерюкин. - Когда наш инкассаторский броневичок у вас был?

- Та з мисяць уже...

- Деньги кому-нибудь платили?

- Та ни... Не сезон еще...

- В каком банке держали?

- Який там банк? - удивилась она. - Вот туточки усе було. Руководство, управляющий наш Павлин Трохимыч, менеджеры, уси, кто до охвису были допущены, вот туточки ночами по двое дежурили... И охрана булы... с полиции... Только снаружи!

- Ключи есть?

- А як же... - Она вынула ключи из сумки, покрутила и сказала: Только Павлин Трохимыч открывать в одиночку не позволял. Только со свидетелем. Такие ж суммы!

- Да будет вам...

Чичерюкин отомкнул сейф, кивнул:

- Ну ясно...

Сейф был совершенно пуст. Вообще ни одной бумажки.

- Де ж воны? Выходит, и их забрали? - пробормотала тетка.

Михайлыч послюнил палец, потрогал полку в сейфе, посмотрел на запачканный палец и покачал головой:

- Судя по пылюге, их уже как с месяц тут и нет. А может, и не было никогда?

Женщина смотрела перепуганно, моргала очумело. Чичерюкин вынул из бумажника фотку, показал женщине. На снимке был Кен. Снимок был давний, он стоял на ступеньках перед домом Туманских на территории и улыбался.

- Этого... знаете?

- Ну чтобы знать - так ни... А бачить, то есть видеть, это ж было. Вот тут, в охвисе... Той зимой бывал. Этой тоже. Завлекательный мужчина, даже ручки целовал. Все точно, недели три назад, как заезжал. Управляющий сказал, что это его дружок, специалист по вычислительной технике. Он в наш компьютер все лазил...

- Да уж, считать он умеет, - вздохнул Чичерюкин. - Все просчитал. Действительно, другого такого специалиста нету...

Тетка все интересовалась, кто ей будет зарплату платить и что теперь будет вместо "Кобзы", но нам говорить уже не хотелось. Когда возвратились к вертолету, Карловна задумчиво сказала:

- Если это то, о чем я могу логично думать, то завтра к нам придут прекрасно проинформированные джентльмены из коммерческого банка "Пеликан" и потребуют немедленно вернуть целевой кредит, выданный под конкретные закупки, которые мы исполнить уже просто не имеем возможности. Шесть миллионов. В баксах...

- Ты про проценты забыла, Элгочка... - добавила Белла. - Двенадцать процентиков. Плюс проценты на проценты.

Они и пришли. Правда, не завтра, а дня через четыре, два вежливых мальчика с кейсами, и я вспомнила, что это именно они Восьмого марта вносили ко мне в кабинет громадную корзину с чайными розами и бронзовую статуэтку фавна, играющего на свирели, старинной чеканки, "Е. С. Туманской от банка "Пеликан".

Они были достаточно сдержанны и не стали меня тыкать носом в документы, которые готовил Вадим и которые я подмахнула почти не глядя. Там была в текстах такая почти незаметная загогулечка, набранная мелким шрифтом, в которой говорилось, что банк "Пеликан" вправе востребовать кредит в случае необходимости. Эта самая необходимость, видно, их и припекла. На все про все мне отводилось семь дней.

Зоркие мобилизовала все свои связи и двинула по другим банкам. В смысле перезанять. Но волна была уже пущена, "Система "Т" стремительно теряла лицо, и в одном торговом доме, который запросто мог нас выручить, вежливо поинтересовались, когда у нас отберут и пустят на торги офисное помещение на Ордынке, с гаражом, конечно, и как гараж будет продаваться, со всем автопарком или без.

Мы с Элгой вылетели в Ригу. Мне было жаль Карловну: города, в котором она когда-то жила и который обожала, она не увидела - у нас совершенно не было времени. Мы изъяли из рижского банка все, что оставил и передал мне Сим-Сим в ценных бумагах, чеках на предъявителя, векселях, купчих, документах на недвижимость и в прочей мутоте. Из ящичка в депозитарии я, ко всему прочему, забрала резиновый кисет с камешками. Неотшлифованными, похожими на цветные стекляшки. Я хотела протащить их через таможню в трусах, но Карловна отобрала кисет, сказав, что, если меня прищучат, это будет полный крах всему, а если ее - я еще смогу удержать дело на плаву. И мы обе страшно трусили, когда шествовали мимо таможенников в Риге и потом в Шереметьеве. Но проскочили без проблем. К первому августа на работу стали выходить отпускники, но мы почти всех заворачивали на неопределенное время в новые отпуска, но уже без содержания, и оставляли только тех, кто был действительно нужен и понимал, что, если грохнется Дело, грохнется и он.