Татьяна Коган: Будда слушает

Вечернее солнце нырнуло за горизонт, и почти сразу же по улочке, куда выходило окно ее гостиной, поползли прозрачные тени. Зажглись фонари, и в считаные минуты Милуоки окутали сумерки.

Еще недавно теплый, а теперь освежающий ветер холодил ее разгоряченное лицо. Барбара откинула упавшую на лицо прядь: а имела ли она право так огорчаться? Она ведь не полагала всерьез, что ее рукопись тут же оторвут с руками и предложат ей контракт?

Да, ей нравится писать. Но голова на плечах у нее имеется, чтобы адекватно оценивать свое мастерство в сфере, которой она никогда не училась. Любое устремление похвально, особенно если ты не просто стремишься, а действуешь. Но не все результаты устремлений заслуживают аплодисментов.

Мир полон дерьмовых писателей — и есть большая вероятность (очень большая), что она в их числе. Ну и что теперь, сдохнуть?

Вторя ее негодованию, запиликал мобильный.

— Я уже в баре, ты скоро? — поинтересовалась Эми, коллега, с которой они успели сдружиться. — Здесь есть очень интересные экземпляры, надень мини.

— Не знаю, — протянула Барбара, собираясь отказаться от встречи, но тут же себя одернула: а в честь чего, спрашивается? Почему она позволяет незначительным жизненным обстоятельствам портить себе настроение?

— Чего ты не знаешь? — В голосе Эми послышалась обида. — Мы договорились, что ты плюнешь на этого кретина Уорхола и попробуешь отвлечься. Уж не удумала ли ты оставить меня здесь одну со всем этим пойлом, которое я заказала?

— Нет, конечно. Буду через двадцать минут. — Барбара положила трубку.

Первые месяцы после переезда в Милуоки она с головой погрузилась в работу, во-первых, развлекаться не хотелось, во-вторых, не с кем. Это потом она познакомилась с Эми — веселой девахой, в недавнем прошлом — чемпионкой штата в пауэрлифтинге, а ныне тоже, как и Барбара — персональным тренером. Специфический внешний облик Эми (развитый торс, квадратная талия, крепкая шея) бросался в лицо лишь до тех пор, пока она не открывала рот. Собеседником Эми была превосходным — веселая, дружелюбная, — она без усилий могла разговорить даже самого мрачного типа. Этими парадоксами ее любопытная личность не исчерпывались. Она пила много, но почти не пьянела — и каждое утро на тренировке выглядела свежо.

Барбара перевела взгляд на прямоугольное, во весь рост, зеркало на стене. Она никогда не считала себя красавицей, но с фигурой ей повезло. Обтягивающая майка подчеркивала красивые плечи — рельефные ровно на столько, чтобы оставаться женственными; ноги, разве что чуть плотнее, чем ей бы хотелось, но тут уж ничего не попишешь, счастливая генетика, как выразился Стенли Уорхол.

Может, прав был отец, и ее предназначение — спорт? Ей бы наслаждаться тем, о чем многие мечтают — здоровьем, силой, красивой фигурой, — а она копается в своем богатом душевном мире, который никому не интересен.

Клиенты к ней в очередь стоят, надеясь натренировать такой же пресс или избавиться от боли в спине. А она, видите ли, фантазирует о том, чтобы они стояли в очередь за ее книгой. Разве не смешно?

— Смешно, — вслух подтвердила Барбара. — Поэтому сегодня ты снимешь симпатичного парня и позволишь сделать с собой что-нибудь неприличное для разнообразия.

Она открыла гардеробный шкаф, прикидывая, что надеть в бар.

— Выгуляй чертову суку!

— Это ты чертова сука, а Майла — умнейшее существо!

— Тогда выгуляй это умнейшее существо, пока оно не зассало всю прихожую, пока ее тупорылый хозяин чешет яйца на диване вместо того, чтобы поднять свою задницу и выйти на улицу!

— Вот стерва, — выплюнул Билли Рид, с сожалением отбросив пульт от телевизора и с трудом поднимая свое грузное тело с продавленного под его весом дивана. — Скулишь похлеще Майлы!

— Чего? — донеслось из кухни грозное.

— Да ничего, — пошел на попятный Билли. Он давно научился угадывать в голосе жены признаки надвигающегося скандала и умел вовремя заткнуться. В целом, конечно, она права: собака не виновата в его депрессии. Завел животное — будь добр ухаживай за ним, какими бы хреновыми ни были твои жизненные обстоятельства.

— Пошли, Майла. — Билли Рид взял поводок и направился к входной двери. Здоровенный шнауцер кинулся к хозяину, подпрыгивая от нетерпения. — Ладно тебе, ладно, — погладил он ее между ушей, расплывшись в улыбке.

— Пакет не забудь! — услышал он, уже переступив порог. — Опять соседи будут жаловаться, что ты дерьмо не убираешь!