Марина Серова: Разорить не значит жениться

– Я вообще не понимаю, о чем тут думать! Если всех пересажают, кто нам будет компенсировать убытки, возникшие по их вине? Это расследование нам самим может выйти боком. Мы и с Андреем Кузьмичом рассоримся, и своих денег обратно не увидим.

– Степан, я не поняла, ты снова против официального расследования? – уточнила Лещинская.

– В душе я против, но вынужден вам подчиниться. – Акиньшин со значением посмотрел на своих совладельцев, а затем повернулся ко мне и ответил на мой вопрос: – Если для бизнеса так выгодно, я готов проявить лояльность.

– Я тоже, – присоединилась к нему Зинаида Леонидовна.

Тимофеев колебался, и, чтобы как-то облегчить свою задачу, он уточнил:

– Татьяна, можете назвать их фамилии и степень вины?

– Ты против, Дима? А вот я всегда знал, что ты невозможный идеалист! – усмехнулся Акиньшин. – И к чему привела твоя философия? Если разобраться, то вина в том, что произошло, лежит прежде всего на тебе, Дима! Руководитель из тебя никудышный! Ты слишком добрый, стараешься всем угодить, и люди этим пользуются. Вот взять, к примеру, твоего Куличкова…

– Он не мой! – возразил Тимофеев.

– Твой! – махнул рукой Акиньшин. – Это ведь ты принимал его на работу.

– Степан, Дмитрий, давайте не будем накалять и без того сложную ситуацию, – примирительно произнесла Лещинская. – Каждый из нас имеет право на свою точку зрения по этому непростому вопросу. Я так понимаю, наши голоса разделились… Два против одного.

– Я не против вас, – возразил Тимофеев. – Если ради наших общих интересов это необходимо, я готов проявить лояльность.

Наконец я могла спокойно выдохнуть.

Вернувшись в отель, я решила первым делом узнать у Анатолия, забрал ли он у бармена растворитель. Но его в номере не оказалось.

– Да-да, я тоже никак не могу застать Толю, – сказал мне проходивший мимо Евгений Александрович.

– Добрый вечер! Как здоровье Александры Евгеньевны? – поинтересовалась я.

– Спасибо, уже лучше. – Дядькин стал открывать дверь в свой номер, напевая себе под нос романс: – Ночной зефир…

Помнится, именно его исполнял Сидор Кара, когда я впервые увидела его.

– Скажите, а вы давно были в «Увертюре»? – поинтересовалась я.

– Вчера вечером проходил мимо, но ужинать там не стал. А почему вы интересуетесь?

– Просто я на днях тоже проходила мимо, и там вместо Кары пела женщина.

– Нет-нет, вчера в «Увертюре» по-прежнему выступал Сидор Кара… Струит эфир, – Евгений Александрович, продолжив напевать романс, зашел в свой номер.

Мне показалось, он не очень-то скучал без своей супруги, угодившей в больницу с почечными коликами.

На мои звонки Тарзан не отвечал, а если быть точнее, то его телефон находился вне зоны доступа. В мою голову полезли мрачные мысли. Неужели Алекс заманил Анатолия в ловушку? И это в то время, когда я хлопотала о том, чтобы владельцы компании «Астра-Юг» проявили лояльность к Упорову и его беременной подружке. Остаток дня я только и думала о том, куда пропал Толя, и можно ли доверять Алексу. Если я ошиблась в этом байкере и он не станет свидетельствовать против страховых мошенников, то доказать их вину будет непросто, но не так уж невозможно. По крайней мере, в запасе есть еще Сидор Караваев.

Ночь была бессонная, я часто просыпалась, думала об Анатолии, переживала за него, ругала себя за то, что отправилась на пляж вместо того, чтобы подстраховать его в кафе. А утром, выйдя на балкон, я обнаружила там букет слегка увядших цветов и записку в нем. Прочитав ее, я узнала, что мой коллега благополучно стер неприличный рисунок с капота своей машины и уехал в Казань. С одной стороны, меня удивил скоропалительный отъезд Анатолия, но, с другой стороны, я была рада, что он жив и здоров. И если бы я вчера решила зайти в свой номер через отдельный вход, то увидела бы цветы, прочитала записку и не изводила бы себя ненужными вопросами.

На следующий день я позвонила Николаю Петровичу и сказала, что мои клиенты намерены написать заявление в полицию о мошеннических действиях некоторых страхователей. Подполковник попросил меня приехать к нему в управление. У меня возникла мысль, что Николай Петрович сам собирается заняться этим делом, и я не ошиблась. Оказалось, что у него есть поддержка в краевом УВД, поэтому я со спокойной душой поделилась с Николаем Петровичем всеми своими наработками. Больше всего я переживала за то, согласится ли он закрыть глаза на то, что совершили Алекс и Светлана. Когда я рассказывала о них, скрашивая кое-какие углы, подполковник осуждающе покачивал головой, а потом выдал: