Артур Конан Дойл - Почему в новых домах водятся привидения

Это было мрачное, квадратное здание, сплошь заросшее плющом, стоящее посреди запущенного парка в несколько акров. От остального мира дом был отделён высокими кирпичными стенами. Входишь за ворота — и до того одиноко, уныло делается душе в этом замкнутом пространстве, что кажется, будто ты первый или последний (это уж на ваш выбор) человек на земле. Заморские деревья вокруг, редкие кусты, унылые останки разрушенных непогодой и временем статуй, покрытые мхом фонтаны, заросшие травой аллеи — это печальное зрелище свидетельствовало о безвозвратно ушедшем великолепии. Внутри всё то же запустение: глухие коридоры, винтовые лестницы, лабиринты комнат и коридоров с росписью на потолках. Честное слово, когда я бродил по этому дому, у меня сразу же возникло какое-то странное чувство.

— Эге! — в конце концов воскликнул я, обращаясь к старухе, присматривавшей за домом. — Да здесь, наверное, водятся привидения?

— Водятся, сэр, — невозмутимо ответила она, — но я уже к ним привыкла. Они меня не трогают, нужно только с наступлением темноты держаться подальше от Красной! комнаты.

— Вот как! Красная комната? — сказал я, глядя на женщину (она походила на старое пугало). — Это ещё что такое?

Она привела меня в большую пустую комнату на первом этаже. Скопище пыли, кругом паутина, райская жизнь для пауков. Напротив камина стояло высокое зеркало. Свет проникал в комнату через застеклённые двери, выходившие на террасу, с одной стороны которой от самых ворот тянулась дорожка, покрытая гравием, а с другой была стена и железная дверь, ведущая в фруктовый сад. Разбитые каменные ступеньки вели с террасы на лужайку, где вокруг глубокого водоёма со стоячей водой буйно разрослась трава, а в дальнем конце стоял унылый ряд терракотовых ваз. Сама лужайка была окружена густыми кустами лавра, за которыми скрывались внешние стены, покрытые плющом. По лужайке было невозможно пройти, не примяв травы; железную же дверь нельзя было открыть, потому что ключ был у меня. Я решил закрыть и большие ворота под аркой, чтобы никто не проник через них, пока я буду ночевать в Красной комнате.

Когда я рассказал старухе о своей затее, она странно побледнела, но это лишь придало мне решимости. Как я могу сдавать дом, не доказав прежде, что привидения — это бредни? А как ещё, спрашивается, доказать это, если не собственным примером? Ну а для полной уверенности в том, что спокойно проведёшь ночь, нельзя дать плутам, которые пугают людей, времени на подготовку. Поэтому я приказал старухе помалкивать.

— Об этом доме и его прошлом мне ровным счётом ничего не известно, — сказал я. — Так что воображение моё вряд ли разыграется. Ну а в крайнем случае, всё это выльется в весьма любопытное приключение.

Я велел постелить мне у камина, откуда не было видно отражения в зеркале, вымести всех пауков, принести из других комнат стулья, хорошенько разжечь огонь, дабы в комнате стало уютнее, а сам тем временем съездил в город за провизией, свечами и прочая, не забыв прихватить также пару пистолетов и собаку.

Замба была датским догом пегого окраса, нрава свирепого. Причём свирепа она была до необычайности со всеми, кроме меня. Бедняжка любила меня ревниво, точно женщина, только со своими соперницами ей справиться было бы гораздо легче. Мы приехали в дом перед заходом солнца и пребывали в самом бодром расположении духа. Я разделался с багажом, закрыл все ворота и с помощью Замбы внимательно осмотрел дом изнутри и снаружи. От её любопытного, чуткого носа ничто не могло укрыться. Замба выказала редкостное усердие: обнюхала каждую ямку в земле, вдоль и поперёк обошла лужайку возле пруда — но ничего не обнаружила. Осмотрели чердаки и подвалы — всё тихо, спокойно, одна только пыль кругом. В этом проклятом доме не было даже ни одной крысы, не считая смотрительницы, разумеется.

Я забыл сказать, что погода стояла отменная и что для этого времени года было довольно светло. По счастью, наступило полнолуние, и я надеялся, что луна будет освещать террасу большую часть ночи. Казалось, сама природа благоволила ко мне.

Закончив обход, мы с Замбой отправились в Красную комнату. Здесь ей, однако, не понравилось. С подозрением принюхавшись, она вопросительно посмотрела мне в глаза, затем медленно подошла к застеклённой двери, посмотрела во двор и вернулась, нерешительно помахивая хвостом и как бы спрашивая, всё ли в порядке. Но когда я успокоил её, потрепал по голове, её сомнения сразу же рассеялись, и она вытянулась на полу перед камином.