Антон Леонтьев - Воздушный замок Нострадамуса

Впервые за весь вечер Ада ощутила надежду. Эдуард оказался прав, и недаром он демонстрировал старухе свой шарм: Матильда объявит им о том, что купит виллу!

Поддерживая Матильду с обеих сторон, они перешли в кабинет. Старуха с трудом опустилась в глубокое кресло. Неожиданно раздалась мелодичная трель звонка.

– Ада, моя хорошая, это, верно, пришел нотариус, – заметила Матильда. – Откройте ему дверь!

Эдуард, заслышав ее слова, опередил Аду и опрометью бросился в холл. Значит, они победили – старая ведьма пригласила нотариуса, дабы тот составил и заверил договор купли-продажи. Ада принялась высчитывать в уме: старуха отвалит три миллиона, из них почти пятьсот тысяч уйдет на погашение долга толстяку Витольду, у них останется два с половиной миллиона... Конечно, не так много, но если деньгами разумно распорядиться, то хватит на пару лет. Придется, конечно, забыть о прежней расточительной жизни, а Эдуард должен поклясться, что не прикоснется к картам и не переступит порог казино...

Появился Эдуард в сопровождении молодой энергичной дамы в твидовом костюме.

– Мадам Шанри любезно согласилась присоединиться к нашему обществу в столь поздний час, чтобы уладить кое-какие формальности, – сказала Матильда и указала госпоже нотариусу на письменный стол. – Он в вашем полном распоряжении, мадам!

Дама раскрыла внушительный черный портфель и извлекла из него кипу бумаг. Ада ободряюще улыбнулась Эдуарду, и тот впервые за весь вечер посмотрел на нее.

– Дорогие мои, я решила сделать вам сюрприз, – сказала Матильда.

Пиноккио, примостившийся около кресла, негромко тявкнул. Ада с отвращением посмотрела на собачонку.

– Вы прекрасно знаете, что я собиралась приобрести виллу твоей бабушки, Ада, – продолжила Матильда. – И я приняла решение!

Она сделала паузу, и Ада, расслабившись, откинулась на спинку кресла. Вот сейчас старая грымза скажет: «Давайте подпишем все необходимые документы – я заплачу три миллиона франков». И все у них с Эдуардом будет в порядке.

– Я решила отказаться от этой идеи, – торжественно объявила Матильда.

Во рту у Ады мгновенно пересохло, она с трудом выдавила из себя:

– Но, мадам...

Эдуард, чье лицо приняло хищное выражение, поднялся на ноги и заявил:

– Ада, не будем более утруждать мадам Эстергази своим присутствием.

– Вижу, что вы не в восторге от моих слов! – вздохнула Матильда. – Все дело в том, что я прибыла в Бертран для консультации по поводу моей опухоли. Да-да, я не говорила вам об этом, но врачи диагностировали у меня неоперабельную опухоль головного мозга. Я питала надежды, думая, что меня смогут вылечить, но, увы, сегодня днем я услышала окончательный вердикт: я умираю.

Ада с трудом сдержала зевок. Старая перечница скоро откинет копыта... Но им-то с Эдуардом какое до нее дело? Как жаль, что старуха передумала покупать виллу. Придется завтра с утра звонить японцу и в льстивых выражениях убеждать его, что она с радостью примет его предложение. Наверняка он попытается сбить цену и предложить четыреста, а то и триста пятьдесят тысяч!

Эдуард опустился в кресло. Матильда, сделав трагический жест рукой, продолжила:

– Да, я умираю. Мне остается от силы три-четыре месяца, возможно, полгода, хотя, как сказал профессор, смерть может наступить практически в любой момент.

Госпожа нотариус деликатно кашлянула, давая понять, что ей неприятен разговор на подобную тему.

Матильда, закрыв глаза, продолжила:

– О, я понимаю, мадам, что вы пришли, дабы выполнить свои прямые обязанности, и я не буду утруждать вас своими воспоминаниями и жалобами. Я весьма довольна своей жизнью: она, как говорили пресыщенные патриции в Древнем Риме, удалась! И я хочу стать режиссером финального акта этой трагикомедии. Я пережила пять или шесть автомобильных катастроф, один из мужей стрелял в меня из охотничьего ружья, а любовник, которого я бросила, кстати, весьма и весьма знаменитый голливудский актер, пытался придушить. Однажды я в последний момент приняла решение отложить полет в Европу – и лайнер, на борту которого я должна была находиться, рухнул через десять минут после взлета. В шестьдесят девятом яхта, управляемая моим мужем, точно не помню, четвертым или пятым, сбилась с курса, и мы попали в ужасную бурю в Бермудском треугольнике – я и не думала, что мы выберемся из этой передряги живыми... Но каждый раз судьба оказывалась благосклонна ко мне, каждый раз я получала продление своего земного существования.