Анна Ольховская - Страшнее пистолета

После смерти отца братья Витке вполне успешно делали «Монблан» все выше. И крепче. Дела шли все успешнее, Кирилл верил Арику как себе, и старший ни разу не подвел.

Пока проездом из Парижа в светскую тусовку Москвы носорогом в стразах не ворвалась Мария Борисовна Скипина, сводная сестра Виктора Борисовича Скипина, главы корпорации «Скиф».

Правда, как потом выяснилось, «Скиф» был только видимой частью айсберга, легальным бизнесом, прикрывавшим скрытую в мрачной бездонной глубине гору криминала, главной составляющей частью которого были боль и запредельный ужас. [1] См. книгу Анны Ольховской «Поцелуй кактуса».

За бешеные деньги превращая женщин в жутких уродин, Скипин сотоварищи за еще большие деньги излечивали их и делали постоянными донорами денежных знаков. Иногда вылечить не получалось, и несчастные умирали в страшных мучениях.

Но все это Кирилл узнал гораздо позже, когда очутился в доме Виктора Борисовича Скипина в качестве повара‑гувернера‑секретаря. Перед этим добровольно подписав все бумаги, передающие руководство «Монбланом» брату, Аристарху Витке.

Потому что нельзя быть на свете красивым таким.

Да, Кирилл Витке не так давно считался одним из самых лакомых кусочков брачного торта Москвы. Мало того что богатый, умный и успешный, сделавший к тридцати годам фантастическую карьеру, так еще и чертовски привлекательный! Высокий, стройный, обладатель вкрадчивой грации хищного зверя, гривы роскошных черных волос, шоколадно‑карих глаз, один лишь взгляд которых заставлял женские (и не только) сердца учащенно биться — на Кирилла давно уже была объявлена охота светских львиц.

Но заманить в капкан брака эту дичь не получалось. Дичь иногда съедала приманку, выбирая кусочки повкуснее, отчего же не воспользоваться оказией, и на этом, собственно, все. Затащить господина Витке во Дворец бракосочетания не удавалось никому.

И вовсе не потому, что Кирилл вообще не хотел жениться, собираясь всю жизнь кобелировать, нет. Он хотел очень, но только по любви. Как бы смешно и глупо это ни звучало в наше время.

А пока изредка лакомился вкусными приманками.

К которым при самом большом желании нельзя было отнести подгнивший, много раз пожеванный разными самцами кусок, именуемый Маня. Мария Борисовна Скипина, тот еще фруктик.

Никто не мог понять, чем занималась Манюня в оплачиваемой братом Сорбонне, в этой кузнице европейских гуманитариев, целых шесть лет. Ее даже нельзя было заподозрить в старательном постижении искусства любви. Как минимум плотской.

Маня Скипина была и осталась хабалкой.

Кирилл не знал точного значения данного эпитета, но именно это слово пружинистым чертиком выпрыгивало в его сознании, когда на горизонте появлялась квадратная фигура мадам Скипиной.

В отличие от жабоподобного старшего братца (очень сильно старшего, разница в возрасте была на уровне отец‑дочь: двадцать два года), тошнотворно‑безобразной Маню никто бы не назвал.

Особенно после полутора часов, проведенных ею перед зеркалом с использованием впечатляющего арсенала декоративной косметики известнейших брендов, в результате чего бесцветная поросячья мордочка Манюни становилась вполне симпатичной.

Но что было делать с монументальным торсом, один вид которого вызывал у модельеров с тонкой душевной организацией истерический ступор? Бедняги не могли найти хотя бы три отличия между передом и, гм, задом мадмуазель Скипиной. И там, и там широко, плоско и одновременно мясисто. И непонятно, где талия, да и есть ли она вообще.

А еще — широкая тяжелая кость, длинные редкие волосы, которые Маня упорно красила в «платиновый блонд», подчеркивавшие несуразность фигуры ступни сорокового размера и крупные мужские ладони с короткими пальцами. Ничего не забыли? А, да, смех, похожий на лошадиное ржание, манеры и слог портового грузчика. В общем, не заметить мадмуазель Скипину было сложно. Особенно если добавить к облику, подаренному природой (или все же родителями?), полное отсутствие вкуса.

В номинации «Фрик года» Манюня была бы вне конкуренции.

Обилие блесток, пайеток и, само собой, стразов превышало предельно допустимую концентрацию ровно в десять раз. Вероятно, в прошлой жизни мадмуазель была сорокой.

О том, что девушка предпочитала кислотно‑яркие цвета, не стоит и упоминать.

В целом облик Марии Борисовны Скипиной вызывал у адекватных людей морскую болезнь. Тошнило очень. Особо впечатлительные перевешивались за борт.