Ольга Баскова - Лестница, ведущая вниз

— Ты считаешь это справедливым? — спросила Галина Михайловна.

— А как же. — Торчинский резко выкрутил руль. — У нас нынче капитализм. Всех невписавшихся, как говорили футуристы (видите, я еще кое-что помню) будут сбрасывать с парохода современности.

— Сбрасывать… — задумчиво произнесла учительница, — порядочных, но скромных людей, не могущих идти по трупам к достижению своей цели. Многие из них могли бы стать хорошими учеными и двигать науку, но наука в загоне, и они вынуждены как-то приспосабливаться в этой жизни. Что делать — надо же как-то жить и кормить семью, если жена еще не сбежала от тебя. Как вы понимаете, Миша, говоря о науке, я имею в виду не только математику, физику, но еще и экономику. Вы не задумывались, что будет с вашими магазинами, если окажется, что ваши экономисты тоже купили себе дипломы?

— Мои советники — не сопливые мальчишки, — гордо заявил владелец джипа. — Они уже почти в преклонном возрасте.

— Да, бизнес — довольно сложная штука. — Учительница пожала плечами. — И я от души желаю вам еще долго-долго разъезжать на своей шикарной машине и не очутиться в один прекрасный день, как я, в одиночестве на автобусной остановке. Это хорошо, что вы помните лозунги футуристов. И было бы отлично, если бы вы помнили, сколько они продержались на плаву.

Произнося свою пламенную речь, женщина понимала: Торчинский вряд ли вслушается в ее слова, а если и вслушается, все равно сделает по-своему. Она не желала ему зла, даже жалела его, потому что свято верила: время Торчинских пройдет, и дай бог, чтобы Миша умер своей смертью, а не был бы взорван хотя бы в этом крутом автомобиле.

— Мы приехали. — Галина Михайловна слегка тронула за локоть бывшего ученика. — Спасибо, Миша.

— Удачи вам, Галина Михайловна. — Машина скрылась за углом в считаные секунды.

Женщина медленно побрела к дому. Она думала о Михаиле и мысленно сравнивала его со своим сыном Сергеем. Откуда взялись капиталы Торчинского, догадаться было несложно. Время бритоголовых мальчиков на джипах еще не кануло в Лету. Разумеется, бывший ученик более нахален и напорист, а Сергей… Он очень впечатлителен, застенчив. Это ли помешало ему сдать вступительные экзамены? Вряд ли. Учительница вспомнила, как ее обеспеченная соседка, устраивая дочь в институт (бедной девочке, только окончившей школу, страшно не хотелось снова браться за книги), нисколько не смущаясь, рассказывала ей:

— Дала, сколько просили, и мне, знаешь, что сказали? Пусть придет, вытащит билет, сядет, сделает вид, что готовится, а потом, выйдя отвечать, говорит о чем угодно, хоть о погоде.

Галина Михайловна не верила в это до последнего. Но в один прекрасный день соседка принесла ей кусок торта и похвалилась: дочь не только поступила, но и сдала все на «отлично». Однако это была не единственная история, которую часто вспоминала учительница. Преподавая русский язык и литературу, Галина Михайловна могла и умела заинтересовать детей своим предметом. За двадцать лет педагогической деятельности у нее не было конфликтов ни с учащимися, ни с родителями, ни с администрацией. Все началось с перестройки и прихода нового директора, молодящейся женщины неопределенного возраста, с бриллиантовым кольцом на каждом пальце, сразу переименовавшей школу на окраине в лицей. Переименование сыграло свою роль. Вся городская элита возжелала дать своим чадам лицейское образование. Контингент детей и родителей сильно изменился. Этих ребят отличало наглое поведение, пресыщенность и вседозволенность. Это мешало учителю заинтересовать их или заставить учиться. Хорошо, если родители понимали: деньги — деньгами, а знания — знаниями. Родители шестиклассника Димы Клемашина мерили все в валюте. Мальчик, единственный из класса, никогда не выполнял домашние задания и получал в году двойки по обоим предметам. За неделю до окончания учебного года под окнами кабинета Галины Михайловны остановился черный «Мерседес», и оттуда вышел представительный мужчина в сопровождении бритоголовых охранников. Дав им какое-то распоряжение, он оставил их возле машины, а сам поднялся по ступенькам в вестибюль. Учительница не ожидала, что гость направится именно к ней. Он появился в дверях убогой классной комнаты с разбитыми партами и выцветшими портретами классиков, благоухая дорогим одеколоном:

— Разрешите, Галина Михайловна?

— Вы ко мне? — удивилась женщина.

— Я отец Ивана Клемашина, Виктор Федорович Клемашин. — Мужчина подошел к учительскому столу, брезгливо взял стул и сел напротив Галины Михайловны. — О цели моего визита вы, наверное, догадываетесь.