Марина Серова - Ведьмин камень

– То есть ты решил Солдатенкова пока не привлекать?

– А на каком основании? Потому что его племянник считает его убийцей? Так мало ли кто что считает? Соседка показала совершенно точно: в момент совершения преступления тот со своей сожительницей находился в ее комнате. Соседка слышала голоса, смех...

– Лень, а мог вместо Солдатенкова быть кто-то другой? Может, эта Эвелина привела другого мужчину?

– Нет, соседка видела, как эта парочка проходила в комнату Раневич, она еще поворчала, мол, опять шуметь будете, покоя от вас, окаянных, нет...

– И как они выходили, она не видела?

– Не видела. Только все время слышала музыку, смех, звон посуды... В общем, молодежь веселилась на славу.

– Молодежь? Подожди, Лень. Сколько же лет этому дяде Коле? Я так поняла, он должен быть уже в достаточно солидном возрасте.

– Ну, смотря что считать солидным... Сорок лет – это, по твоему, как? Солидно или пока не очень?

– А ему сорок?

– Да, вот смотри... где тут?... Ага, вот. Видишь, с какого он года? Так что он только что разменял пятый десяток. Да дядя этого Андрея совсем еще ничего парень. С тридцатилетней бабенкой встречается, на футбол ходит, фанатеет.

– А про нее что можешь сказать?

– Полин, я таких дамочек на дух не выношу. Она разведенная, детей нет. Жутко легкомысленная особа. После развода ей досталась комната в коммуналке. Так соседка ее говорит, что Эвелина сразу начала приводить мужиков, а иногда и компании собирались человек по пять-шесть. Всегда музыка, спиртное, веселье... И все это до глубокой ночи. Одним словом, легко живет, вертихвостка.

– А работает где?

– В магазине продавцом. Неделю на работе – неделю в загуле.

– Что, так сильно пьет?

– Да не сказать особо сильно, но веселые компании любит.

– Ну и что, Лень? Кому она мешает, кроме бабушки-соседки?

– Полин, ты что, не понимаешь? Несерьезно это – женщине уже тридцать стукнуло, она должна думать о том, как завести семью, детей нарожать...

– Ну, ты скажешь тоже! Что, так прямо обязательно иметь семью и детей?

Капитан Удовиченко чуть не подпрыгнул от возмущения.

– Казакова! Это что за рассуждения?! Как же может быть необязательным для женщины рожать детей?! Это ее социальное предназначение. Это зов природы, в конце концов. Женщина должна быть матерью, так сказать, хранительницей семейного очага...

Ну, понеслось! Совсем как мой дед Ариша. Тот тоже все переживает по поводу отсутствия у меня семьи, детей и очага. Никогда не думала, что Удовиченко такой зануда.

– Лень, подожди. Не все выходят замуж и не у всех получается рожать детей. Ничего противоправного эта гражданка не делала, правильно?

– Ну, правильно, но она водит к себе компании!

– И что?

– Полин, как ты не понимаешь?! Они распивают спиртные напитки, а это прямой путь к правонарушениям. В общем, я тебе свое мнение сказал. Эта Раневич мне не нравится. Интуитивно, если хочешь.

– Ладно, Лень. Допустим, я согласна: сожительница Николая – легкомысленная вертихвостка. Но он сам-то ничего, надеюсь, дурного не совершил?

– Да, он работает и с соседями по подъезду здоровается...

– А почему ты о нем таким тоном?

– Да потому. Сын погибшей кивает на дядю не просто так. Дело в том, что дядя этот в свое время сидел.

– В каком смысле? Где сидел?

– Ну, где у нас сидят? В тюрьме, естественно. Не в Думе же!

А вот это уже интересный поворот. Дядя Коля, что называется, мотал срок? Интересно, за что?

– Предвижу твой вопрос, – улыбнулся Леонид.

Он порылся в каких-то своих бумагах и выудил на свет божий лист с печатным текстом.

– Так, так, где тут у нас?.. Ага! Вот. Отбывал срок – три года за драку в общественном месте. Нанес двум потерпевшим телесные повреждения средней тяжести.

– Двум? – уточнила я. – Один дрался с двоими? Из-за чего, там не сказано?

– Ну, как уверяет Солдатенков, они пристали к нему сами, на улице...

– Потерпевшие, естественно, говорят обратное?

– Разумеется. Вообще это дело какое-то темное. Драка на улице, точнее, в подворотне. Потерпевшим он выбил зубы, сломал носы... Садист, одним словом. Но это дело прошлое, Солдатенков свое отсидел. А в тот вечер он был к компании своей Пенелопы, и потому у меня нет оснований его задерживать. Да и никто из его собственных соседей не видел, как он приходил к себе домой.

– А другие подозреваемые есть?

– Есть, Полина, есть... Разрабатываем...

Я налила себе в кружку еще воды из остывшего чайника и, поскольку плюшек на тарелке больше не осталось, принялась пить бледный невкусный чай только ради поддержания беседы. Леня отодвинул свой пустой бокал и сидел теперь, заложив нога на ногу. У меня было какое-то ощущение недосказанности. Наверное, однокурсник многое не говорит мне, постороннему человеку.