Роберт Фиш - Риск - мое призвание

— Ну и хорошо. Всегда к вашим услугам.

— Эй, осторожно! — раздался крик за моей спиной. Я обернулся и в ту же секунду прижался к кафельной стене, давая дорогу служащему морга, который вез на каталке накрытый простыней труп мужчины.

Даже при том, что верхняя часть черепа была спилена, я сразу узнал черную шевелюру над большим лбом с залысинами и тяжелые густые брови.

Когда я видел эти брови и эти залысины в последний раз, труп Эрнеста Грира ещё не остыл.

Отель "Норвуд" — "специальные расценки для постоянных клиентов, водопровод в каждом номере" — представлял собой четырехэтажную кирпичную развалюху с облезлыми дверными косяками и втоптанными ковровыми дорожками: типичная для Гринвич-Виллидж мекка для мелкого жулья, шулеров, перекупщиков и прочих ловчил, ныне довольствующихся сорока центами прибыли с каждого доллара.

Пожилой одутловатый портье выглядел так, словно его взяли на это место прямо с улицы сегодня утром.

— Фред? — переспросил он, промокая жировой валик на шее замусоленным носовым платком. — Что, просто Фред? Вы и фамилии его не знаете?

— Кончай тянуть резину, — оборвал я, ввернув ему под нос свое удостоверение. — Высокий худой парень с голубыми глазами.

— А, это другое дело, — пробурчал портье. — Сразу бы сказал, что ты из полиции. Фред в триста двенадцатом.

— Как его полное имя?

— Фред Шарма. Зарегистрирован как Томас Шерман, из Чикаго.

— Ну вот, так-то лучше. Премного благодарен.

Портье расстегнул ворот рубашки и провел платком по кадыку.

— Всегда рад услужить.

Я вошел в телефонную будку, примостившуюся между сигаретным и кондитерским автоматами, позвонил в Бюро криминальной информации и попросил Гарри Уилсона.

— Это опять ты? — удивился Гарри. — Ну что на этот раз?

— Ты слышал когда-нибудь о Фреде Шарма, Гарри? Он же Томас Шерман. Он же… хрен его знает кто.

— Конечно. Кто ж его не знает!

— Я к примеру. Просвети меня.

— Сей момент. Ну, прежде всего, он то в Чикаго, то у нас. Во-вторых, он живет на счет своих баб. В-третьих, он живет исключительно ради баб. Он тянет с одних и отдает другим. Одной рукой берет, другой отдает.

— Как это понимать, Гарри? Он сутенер?

— Нет. Как всем известно, Фредди из тех мужиков, которым баба готова сама заплатить, чтобы лечь с ним в койку.

— Что у него в досье?

— Семь или восемь арестов. И все из-за девок. Все до единого.

— Сколько отсидок?

— Ни одной.

— Странно, что после такого количества арестов он ни разу не отправился за решетку. И как же ему удавалось выходить сухим из воды?

— Ну, Пит, ты же знаешь как оно бывает с жертвами сексуальной агрессии. Сказать полицейскому, что вот этот хмырь лапает тебя в метро одно дело, а повторить то же самое в переполненном зале суда при репортерах — это совсем другое. Да в девяти случаях из десяти девица заберет заявление и постарается поскорее забыть о случившемся.

— Так значит это специальность Шарма — лазить женщинам под юбки?

— Да, либо же он просто именно на этой шалости засыпался. Пару раз его арестовывали за то, что он в темном кинозале шарил по карманам соседей. Этот парень уникальный случай феминомании — я бы так назвал его недуг. Ну возьми его последний привод. Знаешь, за что его взяли? Он присобачил маленькое зеркальце к ботинку, чтобы в автобусе заглядывать женщинам под юбки.

— Гарри, я собираюсь его сейчас навестить в отеле. У тебя ещё что-нибудь есть на него?

— Нет. Но послушай моего совета, Пит. Если ты идешь к нему с подружкой, лучше спрячь её где-нибудь в котельной.

Я поблагодарил Гарри за заботу о моих подружках и, миновав потеющего портье, поднялся по замызганной лестнице на третий этаж.

Подойдя к 312-ому номеру, я остановился и прислушался. Из-за тонкой двери доносился храп. Судя по тембру, храпел мужчина. Я постучал, подождал секунд двадцать и снова постучал. Храп не прекратился. Тогда я постучал в третий раз — так громко, что мой стук мог бы разбудить постояльцев этажом ниже и выше. Но на храпящего это не произвело никакого впечатления.

Тогда я вынул из кармана плотную, запаянную в пластик фотографию Нэнси Эллис, сунул её между дверью и косяком, так что она уперлась в личинку замка, а потом, навалившись всем весом на дверь, резко крутанул ручку вправо и вошел.

На провисшей пружинной кровати, подложив под голову руку, лежал мужчина в помятых штанах, босой и без рубашки. Он был худой, чуть ли не изможденный, со светлыми волосами, темнеющими у корней, с грубовато-красивым лицом — причем под ушами едва виднелись ниточки серповидных шрамов, которые остаются после подтяжки лица. Теперь было ясно, почему Билл Крофорд и Голосистая Энни дали Фреду Шарма лет на десять меньше его истинного возраста — а было ему за пятьдесят.