Алексей Мысловский - Железный марш

— Компания «Рострейдинг», — обворожительно и мелодично пропела секретарша. — Кто? Одну минуточку…

Шеф оказался на месте. Он вообще не имел привычки отчаливать домой раньше девяти вечера. Как Цыган не имел привычки звонить ему напрямую. Для этого существовало несколько исполнительных директоров. Но сегодня был особый случай. И Цыган чувствовал, что имеет право побеспокоить шефа лично.

— Широков слушает, — с характерной хрипотцой наконец ответил тот. Помолчал, слушая торопливую скороговорку Цыгана. И внезапно оборвал его с резкими, металлическими нотками, которые нередко звучали в его голосе, когда Широков крутел. — Ясно… Никуда не выходи. Сейчас будет машина…

Повесив трубку, Цыган с облегчением вздохнул. Кажется, пронесло. Если шеф не пригрозил оторвать ему яйца в первую минуту, значит, уже не оторвет. Шатаясь, добрался до кухни. Заглянул в холодильник — хоть шаром покати. Потряс стоявшую на столе пивную жестянку. На дне еще что-то булькало. Слил отовсюду остатки пива в захватанный бокал. Жадно выплеснул в пересохшее горло. И вдруг яростно хватил пустым бокалом об пол.

— Ну, с-сука! Появись только! Я с тебя шкуру спущу…

Офис компании «Рострейдинг»

Игорь Николаевич нервно перебирал пальцами по глянцевитой поверхности стола. Лицо его было каменнонепроницаемым. Полуприщуренные серые глаза отрешенно устремлены в пространство.

Кроме него, в просторном и респектабельном кабинете президента компании находились еще два человека. Один, молодой, со смуглым, несколько растерянным лицом, сидел, неестественно выпрямившись, на краешке мягкого кресла напротив президентского стола. Другой, высокий крепкий мужчина лет пятидесяти, с огромной лысой головой и немигающими змеиными глазами, стоял позади этого первого и выжидательно смотрел на Игоря Николаевича. Это был Горобец — начальник широковской службы безопасности. Бывший сотрудник бывшего КГБ и правая рука своего шефа. А может, и обе руки сразу. Был он из тех людей, чьи невыразительные черты лица трудно поддаются запоминанию. А вот глаза — глаза намертво врезаются в память с первой встречи. Недаром все без исключения сотрудники компании боялись его как огня и втихомолку называли Кощеем Бессмертным. Но самую точную характеристику дала ему изрядно невзлюбившая этого человека Катя Широкова, с легкой руки которой сам Игорь Николаевич величал его про себя исчерпывающе лаконично: «Гроб».

— Ладно, Каюмов, — наконец произнес Широков. — Можешь идти…

Цыган неуверенно поднялся.

— И запомни, вчера ты никуда не ездил, — пристально глядя ему в глаза, добавил шеф. — И вообще, ты с двадцатого числа в отпуске. Приказ подпишем немедленно… Все ясно?

— Но я… То есть да. Все ясно, Игорь Николаевич…

— Виктор, проводи, — распорядился Широков. — Потом сразу ко мне…

Горобец по-военному кивнул и вслед за Цыганом направился к выходу. Уже в дверях он на мгновение обернулся и, обменявшись с шефом выразительными взглядами, молча вышел из кабинета.

Оставшись один, Игорь Николаевич нервно поднялся с кресла. Размял затекшие руки и ноги. Затем подошел к широкому окну с открывавшейся из него урбанистической перспективой Нового Арбата и долго простоял в задумчивости, глядя на пламенеющее вдали, за шпилем гостиницы «Украины», раскаленно-кровавое вечернее солнце, в лучах которого его окаменевшее лицо тоже казалось залитым кровью. Он не видел, но инстинктивно почувствовал, как в кабинет без стука вошел Горобец и молча уселся в массивное кожаное кресло. Но головы не повернул, продолжая любоваться закатом. «Нет, теперь уже поздно отступать, — подумал Игорь Николаевич. — Alea jacta est [2] Жребий брошен (лат.). , как говорили древние. В конце концов, кто не рискует, тот не пьет шампанского. А я, как назло, люблю шампанское…»

Горобец негромко кашлянул, напомнив о себе. Игорь Николаевич вернулся за стол и уселся напротив. Некоторое время оба изучающе смотрели друг на друга.

— Ты хорошо подумал? — выдержав паузу, настороженно спросил Горобец.

— Я решил. И это главное, — твердо ответил Широков. А про себя отметил: «А у Гроба-то, похоже, очко дрожит… Еще бы — это тебе не диссидентов за яйца ловить. Настоящая медвежья охота. Или ты с него шкуру снимешь — или он тебе кишки выпустит…» — Так-то, Виктор Степаныч.

— Ну что ж, Игорь, тогда действуй… Как говорится, ни пуха ни пера.

И Горобец передал ему лежавшую на столе трубку спутникового телефона.