Алексей Мысловский - Железный марш

— Ты чего такая кислая? — спросил Калашников, предложив боевой подруге сигарету.

— Грустно мне, Виталик, — вздохнула Ника. — Столько сил потрачено, и все впустую…

— Ну почему впустую? Ты ведь отомстила за своего друга.

— При чем здесь я? Если бы не Кобра…

— Ты что же, предпочла бы собственноручно отрезать голову этому мерзавцу? — усмехнулся Калашников.

— Брр! — поежилась девушка при одном воспоминании об этом. — Боже упаси… Но меня преследует чувство, будто я что-то недоделала. Или могла сделать больше…

— Выбрось это из головы, старуха. Все, что могла, ты уже сделала… Такую бомбу рванула! В газетах только об этом и пишут. А еще недовольна.

— Да уж. Теперь Мостовой наверняка мне башку оторвет. Я же к нему так и не поехала…

— У тебя были уважительные причины. И вообще, перестань комплексовать. Скандалы только укрепляют популярность журналиста.

— Но ведь Седого мы так и не нашли…

— А может, так оно и лучше? — заметил Виталька. — Считай, что Седой — это призрак. Воплощение мирового зла. А зло, как известно, неискоренимо…

Ника сокрушенно вздохнула. В душе она давно пришла к тому же выводу.

— Поэтому мне и грустно… Нет, я все-таки форменная дура! Всю жизнь гоняюсь за призраками. Играю в какую-то нелепую игру, словно девочка-переросток. А сама уже почти в старуху превратилась. — Ника с досадой потрогала свои распухшие губы. — Теперь еще и разукрасили, как уличную девку… Ну кому я такая нужна? Кому?!

— Мне, — ответил Виталька и нежно обнял Нику за плечи. — Разве тебе этого мало?

— Перестань. Грешно шутить над старой одинокой женщиной, — обиделась Ника. Она попыталась освободиться, но Виталька ее не отпустил.

— А я и не шучу.

Она недоверчиво взглянула ему в глаза.

— Оригинальная форма предложения. Ты что же, правда готов взять меня… такую непутевую?

— Почему бы и нет? Я и сам такой. Как говорится, два дурака пара…

Он уже собирался поцеловать ее. Но Ника, обвив руками его шею, печально вздохнула:

— Только не в губы, милый. Только не в губы…

Возвращаясь к дому, оба заметили, что на веранде появился гость. Красивый и элегантный старик, похожий на благородного идальго с картин Эль Греко или Веласкеса, которого и Ника, и Виталька, конечно, сразу узнали.

— Ой, дядя Тема! — обрадовалась девушка, поспешно нацепив свои огромные солнцезащитные очки. — Как хорошо, что вы к нам заглянули! Верите, я только сейчас о вас подумала…

— Вероничка! Девочка моя, здравствуй! — обрадовался и он. И, по-отечески раскрыв объятия, спустился по ступенькам крыльца ей навстречу. — Ну слава Богу! Жива! Ты не представляешь, какие жуткие небылицы про тебя рассказывают! — Но в двух шагах от нее вдруг ошеломленно замер. — Господи!..

— Только без комментариев, дядя Тема. Я просто упала… Вот лучше познакомьтесь с моим другом…

— Арканов. Артем Александрович, — улыбнулся гость, крепко пожимая Виталькину руку. — Так вы и есть тот самый Калашников? Помнится, мы с вами уже как-то встречались в прокуратуре. Что ж, душевно рад познакомиться со знаменитым сыщиком…

Между тем Арсений Эдуардович, необычно оживленный и взволнованный, шумно хлопотал на веранде, организуя новое чаепитие.

— Что с тобой, папа? — негромко спросила Ника.

— Как — что? Сама разве не видишь — старый друг на огонек зашел! В кои-то веки выбрался. А еще соседи…

— Да уж, виноват, замотался, — покачал головой дядя Тема. — Надеюсь, ты на меня не в обиде?

Старый генерал лишь выразительно отмахнулся.

— Ну-ка, дочь, живо неси мамины гостевые чашки! И скатерть, скатерть новую не забудь!..

Застолье растянулось до глубокого вечера. Нику чрезвычайно интересовали результаты работы специальной думской комиссии по расследованию убийства Широкова. Но Артем Александрович, бывший одним из ее членов, оказался немногословен.

— Какие там результаты — одно бумагомарательство. Господа журналисты, как выяснилось, знают гораздо больше нас, — заметил он, покосившись на Нику. Ох уж эти неугомонные журналисты… Как я и предполагал, следствие склоняется к версии, что в этом убийстве замешана женщина. — Ника насторожилась. — Собственно, вдова Игоря откровенно признала это в своем сенсационном интервью.

— Но имя заказчика она так и не назвала?

— Верно, милая моя, не назвала. И едва ли назовет. Не допрашивать же ее, в самом деле, с пристрастием! А само признание еще не является фактом ее непосредственной вины. Представила мужа эдаким безжалостным деспотом, который якобы угрожал ей смертью, а себя — невинной овечкой. И как говорится, шерше ля фам… Между прочим, у этой невинной овечки оказалось столько горячих поклонников, что следствие просто потеряло им счет. И многие из них вполне могли желать смерти Широкова… Нет, если его убийство когда-нибудь и будет раскрыто, то сделают это только журналисты.