Александр Диденко - Альтернативная личность

Соня выкупала повизгивавшую собачку в нескольких водах, нанесла на шерсть краску для волос и тщательно укутала на двадцать минут – следуя инструкции, содержащейся на упаковке. Через час, выкрашенная, высушенная и слегка подвитая феном собачка идеально совпадала с описанием. Ну, почти идеально.

В описании значился красный бантик. И об этом Соня позаботилась заблаговременно – приготовила. Соня развернула бумагу, на которой были записаны параметры собачки, пробежалась по нему глазами, перевела взгляд на собачку, снова в бумагу, улыбнулась: вроде учла все. Соне понравилась ее находчивая изобретательность.

– Девчонка с головой, – сказала она о себе.

Старушка, как и договорились, пришла во втором часу. Она развязала платок, тяжело опустилась на диван. Соня покосилась на войлочные ботинки, на подошве которых таял, стекая на ковер, нечистый городской снег. «Берггольц меня растерзает», – мелькнуло в голове, но Соня помолчала, решив оставаться максимально учтивой.

– Шубу снимите? – предложила Соня.

– Я на минутку, – отказалась старушка и посмотрела на девушку мутными глазами.

Старомодная шуба с потертым воротником, юбка времен Хрущевской оттепели – у Сони защемило сердце: она захотела сделать старушку счастливой.

– Может, чаю? – спросила Соня.

– Спасибо, – ответила старушка.

Отказывается, – сообразила Соня. Прелюдия затянулась, и нужно было показывать собачку. – А если она ее не примет? Примет. Ведь это ее собачка, – убедила себя Соня. Девушка жестом фокусника сорвала с корзины покрывало. Собачка вскочила.

– Жуля! – воскликнула старушка. – Жуля, милая… Иди ко мне. – Старушка протянула руки. Собачка завиляла хвостом, опрокинула корзину, выбежала к хозяйке. – Какая ты красивая, Жуля! – Старушка прижала собачку к груди и заплакала. – А это что у тебя? Я плохо вижу…

– Бант, – сказала Соня и опустила глаза.

– Бантик? Твой бантик? Милая моя. Как я рада, как я рада. Пойдем, пойдем… – Старушка направилась к выходу, но, сделав шаг, остановилась. – Чем я могу вас отблагодарить? Ведь у меня ничего нет.

– А ничего и не надо, – вздохнула Соня.

– Может… Может я все-таки напишу? У вас имеется книга отзывов?

– Книга отзывов? – переспросила Соня. Книги отзывов не было. Но Соне не хотелось разочаровывать старушку. Если уж делать хорошее, то до конца. – Да, сейчас подам.

Соня бросилась к столу, лихорадочно подыскивая что-нибудь похожее. Ежедневник!

– Вот, – протянула Соня ежедневник и ручку. – Садитесь здесь.

Старушка замялась:

– Вы знаете… Я ведь совсем не вижу… Может, я продиктую вам? А потом вы покажете, и я распишусь.

– Хорошо, – согласилась Соня, усаживаясь за стол.

Старушка опустила Жулю на ковер и принялась диктовать текст. Соня покосилась на Жулю: собачка растопырила лапы, опустила к ковру живот… Соня вздохнула, зашуршала по бумаге. Текст получился короткий, но добросердечный – старики это могут. Девушка передала ежедневник.

– Вот здесь, – показала Соня.

Хозяйка собачки расписалась, захлопнула ежедневник, и… на стол выпала фотография Берггольца.

– Ой, – сказала старушка, – фотография. – И близко-близко поднесла ее к глазам. – Кто это? – воскликнула старушка и повторила: – кто это?

– Сергей Арнольдович, – без интереса ответила Соня.

– Арнольдович? Боже, как похож на моего сына! – Старушка почему-то заплакала, и Соне вдруг захотелось заплакать вместе с ней. – Вы уверены, что это Сергей Арнольдович?

Соня удивилась:

– А как же.

– Простите, – сказала старушка и вернула фотографию, – простите. Слепая я… Жуля, пойдем!

Марина Петровна любила утопить педаль – скорость очень любила. И все у нее было на скорости: работа, любовь, скандалы. Все скоростное, опасное. И тридцать лет, и все не «еще спереди», а уже было, было! И сейчас она неслась… Она сама этого не знала, куда. А куда глаза глядят! Все надоело. Надоело все. До рвоты. «Я-вас-всех-не-на-ви-жу. И в ответ разрешаю ненавидеть меня!» Ей захотелось чего-то необычного, из ряда вон. Марина поправила темные непроницаемые очки, сжала руль, вдавила в коврик модным ботинком послушную педаль. «Божью коровку» вынесло на встречную полосу. Фары рассекли темноту, высветили стену леса. Кр-расота! Снег изо всех сил бил в лобовое стекло. Кр-расота! И тепло: шуба греет, печка работает. Кр-расота! И одна. Кр-расота! Она схватила с соседнего кресла неполную бутылку, пустила в себя глоток, поморщилась – кр-расота! – и тут же услышала телефонный звонок.