Пьеро Кьяра - Соблазны Джулии

Пока следователь собирал все эти результаты, в его кабинете предстал перед ним Сканкалепре с новыми данными. Некий лавочник Люччини неожиданно навестил комиссара, чтобы заявить ему о том, что он встретил адвоката Эзенгрини за пятнадцать дней перед его арестом на улице Ламберти в половине второго ночи в окрестностях виллы Дзаккани-Ламберти. Выйдя из своей лавки после окончания учета товаров, бакалейщик буквально столкнулся с адвокатом. Это его поразило, и он посчитал своим долгом доложить об этом случае.

Следователь приложил к делу показания Люччини и воспользовался этим предлогом, чтобы допросить адвоката.

Эзенгрини тотчас признал свою встречу с бакалейщиком в ту ночь и, чтобы не слишком заставлять следователя выспрашивать его, поведал и о второй части правды.

- Чтобы войти в парк, я пользовался воротами виллы Сормани, от которых у меня имелись ключи. Со двора я проходил в парк, затем перебирался через стену ограды. Я приходил после полуночи, когда на вилле все спали. Никто не мог видеть, как я входил. И, однако, был кто-то, кто меня все-таки видел...

- Люччини, - неуверенно подсказал следователь.

- И не только Люччини. Но это уже составляет вторую часть откровения, которое я сделаю вам через несколько дней. Теперь же я попрошу вас допросить всех людей, которые приходили в мой кабинет в то субботнее утро: адвоката Беррини, господина Эжидио Россинелли с женой и невесткой, а также геометра Чиодетти. Необходимо восстановить все утренние события в моем кабинете.

Это оказалось нелегким делом. Адвокат Беррини уже ничего не помнил, но и не опровергал факты. Поскольку их кабинеты находились по соседству, он частенько заходил к коллеге и не мог точно припомнить именно этот визит. Россинелли высказались более определенно. Во всей их жизни у них был только этот единственный процесс, возбужденный против соседей с южной стороны, неких Скардиа, об оскорблениях и нарушениях территориальной неприкосновенности.

В то утро, эта дата подтверждалась протоколом по иску, они посетили адвоката Эзенгрини и, как припоминали, оставались у него в кабинете около часа.

Эжидио Россинелли вспоминал, что в тот момент, когда он входил в кабинет, оттуда выходил адвокат Беррини. Он помнил, что в кабинете находился также Деметрио.

Геометр Чиодетти заявил, что в тот день пришел представить адвокату Эзенгрини оценочную ведомость одного жилого дома. Обладая хорошей памятью, он также вспомнил, что адвокат выходил и что ему пришлось подождать.

Следователю не представляло большого труда проверить истинность этого показания посредством маленького дознания: иск супругов Россинелли, доставленный лично адвокатом Эзенгрини в ту субботу, фигурировал в реестре суда. Таким образом, адвокат представил суду иск и сопроводил своих клиентов в канцелярию, чтобы зарегистрировать его, затем вернулся в кабинет, где его уже ожидал геометр Чиодетти.

Вооружившись этими последними свидетельствами и пополнив таким образом сведения по делу, следователь отправился в тюрьму города М..., решительно настроенный вырвать последние откровения у адвоката Эзенгрини.

Адвокат был удовлетворен и заявил ему добродушным тоном:

- Я говорил вам, что не доверяю правосудию, правосудию в общем смысле слова, хотел я сказать. Вы оказали доверие обвиняемому. Если бы так было всегда!

Следователь принял комплимент, но дал понять адвокату, что ему пришло время говорить.

- Хорошо, - согласился Эзенгрини. - Сейчас все вам скажу, кроме имени убийцы. Наберитесь еще немного терпения и капельки доверия к обвиняемому. Итак, вы знаете, что еще задолго до выводов нашего старательного Сканкалепре я был убежден, что жена моя не могла убежать, а была убита. Уверенность в этом пришла ко мне после известной поездки Сканкалепре в Рим, когда я услыхал о письме, полученном Барзанти, которое я, конечно, никогда не писал. Это письмо было написано самим убийцей. Но я был единственный, кто мог это представить себе. Для всех других письмо было написано мной. Таким образом, я был в курсе связи моей жены с Барзанти, откуда и ревность, угрозы, ссора с женой в четверг в полдень, убийство, симуляция побега. Я часто спрашивал себя, почему меня до сих пор не арестовали! Логические доводы были почти готовы... Мне было бы лучше отрицать написание этого письма. И уверяю вас, что я спрашивал себя, как в самом деле можно было так классифицировать это дело.

- Мой дорогой метр, имелось не только письмо, но еще и труп.