Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив

— Пожалуй, нет... Разве что полотенце. Где мои вещички? Ага, вон они. Да, полотенце. Пусть кто-нибудь принесет мне его на плотину. Одолжите у пана Гамела.

Он спешил к мельнице, чтобы прыгнуть в воду с затвора.

И страшно смутился — Лида шла от мельницы ему навстречу и несла объемистую сумку.

— Привет, — сказала она. — Ну и видик у тебя!

Он оглядел себя и кротко заметил:

— Что поделать, такая у меня судьба.

— Я принесла тебе плавки, полотенце, мыло. А еще позволила себе достать из твоего чемодана трусы.

— Боже мой, парень! — воскликнул от ворот пан Гамел. — Вот это да! Никак в протоку свалился?

— Свалился, пан Гамел. Не повезло...

— Глядя на тебя, со смеху умрешь, парень. Волосы все слиплись от ила. — Старик тихо рассмеялся, показав вставные зубы. — Иди помойся!

— Я как раз и иду, пан Гамел.

— А куда?

— На пруд!

— У плотины дно илистое. А назад тебе идти нельзя, со стыда сгоришь. Разве можно в таком виде показаться на люди! Иди в ванную! Барышня! Пока он моется, сварим-ка ему кофейку.

Двор старой мельницы был залит солнцем, на деревянном столе под развесистой липой благоухал кофе. Лида смеялась, ветер играл ее волосами; пан Гамел курил сигару.

Гамел предложил Экснеру коробку с сигарами.

— Спасибо. Я почти не курю. А сигара, пан Гамел... от нее мне, пожалуй, дурно станет.

— Теперь совсем другое дело, — объявила Лида тем тоном собственницы, каким женщина говорит о мужчине, которым завладела сознательно. — Еще сахару?

— Нет, спасибо, — ответил он с растерянной улыбкой. — Погоди... Мне вот пришло в голову под душем... почему, собственно, ты принесла мне плавки, мыло и полотенце?

— Ты что, всегда допрашиваешь, мой капитан?

— Не всегда. Время от времени, когда выпадет свободная минутка.

— Я проснулась и сказала себе: пойду прогуляюсь. Зашла в молочную, стояла — пила какао с рогаликом, а там кто-то начал рассказывать, что у мельницы пражский уголовный розыск косит траву. А я любопытна, к тому же хотела увидеть тебя с косой — вот и пошла взглянуть на сенокос. С дороги было превосходно видно, как некий капитан купается в протоке и выуживает из нее какие-то грязные тряпки. И я сказала себе, что ему понадобится помощь, вернулась в гостиницу и...

Он заметно побледнел. Быстро допил кофе.

— Господи, совсем из головы вон...

— Что?

— Деньги и... Пан Гамел, большое спасибо, я еще зайду. Сейчас мне надо бежать.

— Что-нибудь случилось?

— Случилось.

Экснер помчался к воротам. Было слышно, как он бежит по плотине, потом шаги его гулко застучали по деревянному мосту.

Пак Гамел и Лида Муршова переглянулись.

— Он прав, — сказал пан Гамел. — При желании убийца мог увидеть его. Как на ладони. Как увидела ты.

Экснер бежал по аллее, чтобы попасть к площади кратчайшим путем. Наверху, на мощеной улочке, он заметил коренастую фигуру в берете, с этюдником через плечо.

Маэстро Матейка торопливо шел по булыжной мостовой.

Михал Экснер остановился и с улыбкой шагнул ему навстречу.

— Доброе утро. Работать?

Матейка растянул рот в широкой ухмылке.

— Хотел пописать сегодня у мельницы...

— Я там толком и не был, — сказал Михал Экснер небрежно, — хожу с утра туда-сюда.

— Я видел ваших людей.

— Значит, вы домой?

— Наверно...

— Жаль, — вздохнул Экснер, — а я уж обрадовался, что пойду с вами и посмотрю, как вы пишете. Ужасно люблю смотреть, как другие работают. Художники, плотники, и вообще.

— Сегодня из этого ничего не выйдет, — покачал головой Войтех Матейка. — Хотя... — Вероятно, простодушие Экснера его растрогало. — Свет недурен, я давно уже собираюсь к оранжерее. — Он указал на ту сторону площади, которую образовывала садовая ограда. — Там оранжерея в стиле ампир. Весьма любопытна в утреннем освещении.

— Мне в самом деле можно пойти с вами?

— Конечно. Мне кажется, вы не глухи к искусству, разбираетесь.

— Немного, — согласился Экснер. — Только, знаете, времени не хватает, все служба да служба, — добавил он с рассудительностью человека недалекого.

На площади царило оживление. Подъезжали первые автобусы с экскурсантами, у бензоколонки ждала очередь из пяти машин, старший официант Карлик открывал окна и проветривал зал, продавщица из кондитерской с грохотом поднимала железную штору. Экснер и Матейка шли молча, оба улыбались. Проходя мимо открытых окон местного отделения общественной безопасности, капитан поздоровался с молодым вахмистром, который там дежурил.