Мила Серебрякова - Проклятый дом

Сильно хлопнула дверь. Пожалуй, даже слишком сильно. Катарина вздрогнула. К горлу подступил комок, Катка попыталась сглотнуть, но у нее ничего не получалось – комок упорно стоял в горле, мешая нормально дышать.

Дверь… Где же хлопнула дверь? Господи, что же здесь происходит?!

Прижимая к горлу ладонь, Катарина начала медленно продвигаться по полутемному коридору. Интуиция слабо шептала, что идти следует вправо. Оснований не доверять своему внутреннему чутью у Каты не было, да и выбора, если честно, тоже не было.

Она шла по старому, выцветшему и полинялому бордовому ковру. Ковер, как и сам коридор, казался бесконечным. На стене одиноко висела картина в толстой раме. Портрет. С портрета на Кату смотрело суровое, вытянутое книзу мужское лицо, от одного взгляда на которое ей мгновенно сделалось дурно. Злой взгляд черных, словно угли, глаз пришелся девушке явно не по душе. Глаза эти сканировали Копейкину насквозь, они были как живые, и само лицо казалось живым. От этого ей сделалось еще ужаснее и противнее. На глаза навернулись слезы, и Катарина всхлипнула. Тревожный сигнал: если начать жалеть саму себя, то дело – труба. Никакой жалости, сейчас не время и не место для сантиментов! Жалость расслабляет, она обязательно собьет ее с толку, а Катке жизненно необходимо сохранять орлиное зрение и слух совы. Она должна слышать и видеть то, на что в любое другое время не обратила бы и внимания. Любая мелочь может спасти ей жизнь, равно как и отнять ее. Опасность – на каждом шагу! Опасность присутствует здесь, в коридоре, там, за поворотом, в каждой комнате, на каждом этаже. От нее невозможно ни спрятаться, ни скрыться, но нужно двигаться вперед, полагаться на удачу и идти…

Портрет остался позади, и это принесло Катарине некое облегчение. Она избавилась от ощущения слежки.

Бом-м-м!.. – рассек тишину громкий звон.

Катарина замерла как вкопанная. Это всего лишь часы. Старинные часы на первом этаже. Они находятся в гостиной, и наверняка – в этом Катарина не сомневалась ни минуты – прежде их звон не заставлял хозяев дома холодеть от ужаса.

Часы!.. А ведь сначала они ей приглянулись. Единственное, что Катке понравилось в особняке, так это старинные часы.

– Красивые часы, – сказала Катка, когда пауза слишком затянулась.

– Старинные часы, – с гордостью ответила Татьяна. – Я их завела, они ходят и даже бьют. Причем бьют довольно-таки громко.

– Тань, ты не обижайся. – Катарина пыталась подобрать нужные слова, но те, как назло, никак не шли на язык. – В общем… Этот особняк… он, конечно, большой, и участок не меньше гектара, но…

– Куда ты клонишь? – заподозрила неладное Пучкова.

– А клонит она в мою сторону, – с видом победителя выдал Димка. – Катке дом не понравился, посмотри на ее лицо, там все написано.

– Кат, это правда?

– Танюш, не то чтобы он мне не понравился, просто… Гм… Димка прав, мне здесь не нравится: как-то неуютно, серо и страшно.

– Вы сговорились! – психанула Таня. – Серо, неуютно, страшно – что за детский сад? Покрасим, побелим, выкорчуем кусты, подстрижем газон, и особнячок засияет. Дим, Кат, я здесь так счастлива, я верю, что в этом доме мы проживем всю оставшуюся жизнь! Димка, ради меня согласись, давай его купим. Ну, пожалуйста!

Пучков поднял руки вверх:

– Я давно уже сдался.

Таня схватила Катарину за руку и начала поспешно подниматься по широкой лестнице.

– На втором этаже спальни, пара кабинетов, две или три гостиных и чайная комната. Сейчас покажу тебе одну спаленку – закачаешься! Не спальня, а мини-аэродром.

Экскурсия заняла больше часа, и, надо заметить, она выжала из Копейкиной последние силы. Навалилась апатия, сонливость. Этот дом ее отталкивал, пугал, она затылком ощущала притаившийся в темных уголках страх.

Спокойно вздохнула она только в машине Пучковых.

– Можно было остаться в особняке с ночевкой, – пробурчала Таня.

– Издеваешься?! – Димка скорчил смешную гримасу. – Если меня не жалеешь, то пожалей хотя бы Катку.

– Язви-язви, тебя потом из особняка калачом не выманишь. Кстати, Кат, на ближайшие два дня у нас с тобой все расписано, я буду твоим личным гидом. Покажу каждый закоулочек в городе, а в субботу…

– Что в субботу? – почему-то испугалась Копейкина.

– В субботу мы устроим пикник в нашем имении. Дим, не хмурься, мы купим мяса, сделаем шашлычков и, – Таня заговорщически подмигнула, – останемся в особняке с ночевкой! Прикольно будет! Когда стемнеет, мы устроимся в гостиной, зажжем камин и начнем травить страшилки. Уверена, в особняке они будут звучать совсем иначе, намного ужаснее и кровожаднее. У-у-у!..