Максим Окулов - ПО ЛЕЗВИЮ НОЖА, ИЛИ В ПОГОНЕ ЗА ИСТИНОЙ. Книга первая

- Извини, больно я тебя? - услышал я прямо-таки детский голос. Марша смотрела на меня своими чистыми голубыми глазами, ее губы тронула легкая улыбка.

- Нет, что вы! Совсем не больно, я даже не заметил, - заикаясь, выдавил я из себя.

- Ну, конечно! Не заметил! - зазвучал звонкий серебристый смех. - И давай без этих «вы», о’кей?

- О’кей, - растерянно произнес я.

Девушка присела напротив и стала задумчиво смотреть в окно на проплывающий мимо городской пейзаж.

- Не принесешь водички? - с трудом расслышал я тихий голос моей юной спутницы.

- К-конечно.

Проводница в нашем вагоне оказалась на редкость приветливой, без вопросов дала мне стакан, в который я набрал противную теплую жидкость, называемую «вода питьевая».

Марша по-прежнему смотрела в окно. В ее взгляде читалась явная тоска, которую я принял за грусть от разлуки с любимым сержантом. Увидев меня, она улыбнулась, с благодарностью взяла стакан с водой и залпом осушила его.

- Ну, давай знакомиться. Меня зовут Лена, а тебя?

- Денис. А я слышал, как друзья называли тебя Маршей?

- Подслушивал? - с легкой издевкой произнесла она. - Это прозвище, кликуха. Они же не могут без этого. Обязательно все должно быть не как у людей.

- А по-моему, классная компания, - ошарашенно произнес я.

- Да уж, классная… А ты курящий?

- Ну так, курю немного.

- Сигареты есть?

- Ага.

- Пойдем покурим? - сказала Лена, непринужденно беря меня за руку и увлекая в сторону курительного тамбура.

Прохладная ладошка легла в мою руку, обжигая огнем. Сердце нещадно колотилось, заглушая, казалось, стук колес. Я долго не мог осознать, что же так непонятно мне в облике спутницы, пока не сообразил, что не могу хотя бы приблизительно определить ее возраст. Голос, худенькая фигурка и взгляд голубых чистых глаз делали ее похожей на ребенка, а манера держаться и говорить, какая-то бесшабашность поведения говорили о некотором жизненном опыте.

Мы закурили. Повисла напряженная пауза.

- Лена, сколько тебе лет?

- А насколько я выгляжу? - в глазах моей спутницы мелькнули озорные искорки.

- Я не специалист в таких делах, - смущенно пробормотал я, - но мне кажется, что мы ровесники. Мне недавно исполнилось семнадцать, я закончил десятый класс и еду поступать в МГУ.

- Да-а-а… Старею, - шутливо-серьезно произнесла Лена. - Вообще-то мне пятнадцать, я окончила восьмой класс.

- Восьмой!? - удивленно протянул я. - И ты спокойно ездишь одна? Как тебя родители отпускают? Кстати, ты из Питера или из Москвы?

- Да никак не отпускают. Им на меня, кажется, наплевать. Папашка мой - большой начальник, в московском горкоме партии трудится. Они думают, что я к подруге на дачу поехала, а я рванула сюда, в Питер. Да зря все…

- То есть? Прости, мы совсем не знакомы, и я не в праве лезть тебе в душу, но как-то это все очень странно. У меня сложилось впечатление, что ты прощаешься с близкими друзьями, а из твоих слов следует…

- Что все они козлы! - прозвучал раздраженный голос Лены. Опять повисла долгая пауза.

- А ты в какой области «ботаник»? На какой факультет поступаешь? - разрядила Лена обстановку.

- «Ботаник»? В смысле?

Ленин звонкий смех перекрыл стук колес:

- Ну, это человек, который живет одной учебой. Такой заученный парень. Классический портрет - сутулый дохляк или, наоборот, пухлый толстяк, с немытыми волосами, в уродливых очках с толстыми линзами, ужасно нудный, говорящий только об учебе. У нас в школе есть несколько таких.

- Ах, да! Я буду поступать на физический, но на ботаника я, кажется, не похож, - мне с трудом удавалось сдерживать внутренне напряжение.

- Да какой же ты ботаник! Я, кстати, думала ты старше, - сказала Лена, заставив мое сердце забиться еще чаще. - Слушай, а у тебя пожрать ничего нет? Я сегодня с утра ничего не ела.

- Конечно, есть. Правда, ничего особенного - бутерброды, но, как говорится, чем богаты.

- Годится, пошли! - и опять прохладная ладошка утонула в моей руке. Я сильно растерялся. Во время всего разговора в моем сознании смутно проскакивали картины, в которых я целую Лену, сжимая в жарких объятиях, но наяву отважиться на такое было решительно невозможно. Надежда грела душу до последнего, но все рушится: мы опять идем по людному вагону, где моим планам никак не осуществиться…

Я не спеша выкладывал на стол свертки с бутербродами и пакеты с овощами и фруктами, как Лена спохватилась. Из рюкзачка она достала бутылку сухого болгарского вина.

- Хоть какая-то польза будет от хиппующей питерской молодежи, - прозвучала неприкрытая ирония. - Штопор есть?