Анатолий Ромов - Декамерон по-русски

— Ну да. Я ж сам раньше крутил баранку, в четвертом парке. Там мы и скорешились. Тебя вроде, по табличке, Валерой зовут? Валер, слушай, так, между нами, за что его?

— За что… Откуда я знаю?

— Да знаешь ведь. Только говорить не хочешь. Скажи, я в долгу не останусь.

Водитель долго молчал. Наконец сказал:

— Много будешь знать — скоро состаришься.

— Ну ты даешь. Вот у тебя б дружка убили, ты бы хотел знать, за что его?

— Возможно, я бы хотел. Но одного хотения мало.

— Да я все понимаю, Валер, я ж не лох. Ну, ты приписан к «Шатру», ну, можешь ты сгореть, если мне что скажешь, ну ясно же все, ну кто ж этого не понимает, а? Но, Валер, я без балды хочу знать, за что Петруху. Мне же он был друг. Скажешь, я тебя водкой залью. А?

— Водкой… А если я не пью?

— Ладно, не хочешь водки — дам пару штук.

С минуту они ехали в полном молчании. Наконец Валера сказал:

— Что, ты серьезно насчет пары штук?

Молчанов достал бумажник. Не спеша раскрыл отделение, набитое банкнотами.

— Вот смотри, отстегиваю сразу. — Пошелестел сторублевками. — Он же мне друг был, пойми. За что его, я должен знать?

— Кокнули его за то, что не то он сделал, твой друг. Повез седоков, которых не надо было везти.

— Каких таких седоков?

— Откуда я знаю, каких седоков? Повез и повез. Таких. Вообще, я что-то твоих бабок не вижу.

— Так сейчас… — Отсчитав две тысячи рублей, протянул: — Держи, здесь две штуки. Еще две штуки дам, если скажешь, кто не велел Петрухе везти этих седоков…

— Кто не велел их везти… В «Шатре», парень, есть только один человек, который может не велеть кого-то везти.

— Так, подожди… Вроде я этого человека знаю… Бурун, что ли?

Водитель бросил беглый взгляд на Молчанова:

— Если знаешь, кто такой Бурун, о чем разговор? Что ты тогда вообще меня спрашиваешь?

— На всякий случай. — Отсчитав деньги, указанные на счетчике, Молчанов добавил к ним еще две тысячи. — Притормози, я здесь сойду.

Водитель остановил машину у тротуара, пересчитал деньги. Удовлетворенно кивнул:

— Бывай.

— И ты бывай. — Захлопнув дверцу и подождав, пока машина отъедет, Молчанов двинулся к метро.

Вернувшись в агентство, он застал здесь только Олю. Выслушал рассказ о разговоре с Леной, спросил:

— У тебя в отношении Каминских какие-то подозрения?

— Паша, никаких. Все, что мне рассказала Лена, мы с тобой уже слышали от Инны.

— Но Бурун знает адрес Каминских.

— Ну и что? Когда Лена работала на картине Буруна, он несколько раз подвозил ее после работы к дому. Значит, запомнил ее адрес.

— Может, между Леной и Буруном тогда что-то было?

— Не думаю. Вообще, Лена Каминская всегда терпеть его не могла.

— Внешне она могла его ненавидеть. А внутренне относиться по-другому.

— Не знаю. С Игорем они живут душа в душу, оба художники, зачем ей Бурун? Она объяснила, он ее подвозил, когда она задерживалась на «Мосфильме». Что вполне вероятно.

— Кем была Лена на картине?

— Кажется, вторым художником.

— Спонсор подвозит второго художника?

— Ну и что? Я думаю, Бурун делал это не без умысла. Ведь Лена и Инна — лучшие подруги, а он ради Инны был готов на все. Вот он и подвозил Лену, рассчитывая, что она замолвит за него слово.

— Да? — Подумав, согласился: — Возможно, ты права.

— Как я поняла, у тебя сегодня что-то не то?

— У меня все то. А вот у таксиста Родионова — нет.

— У таксиста Родионова? Что, ты его не нашел?

— Я и не мог его найти. Сегодня утром его нашли мертвым за баранкой машины у гостиницы «Восточный шатер».

— Мертвым от чего?

— Кто-то выстрелил в него из пистолета с глушителем. Свидетелей нет.

— Ясно, его убрал Бурун.

— Возможно. Слушай, давай съездим к дому Каминских?

— Хочешь осмотреть место?

— Да, хочу осмотреть место.

Остановив машину во дворе дома Каминских, Молчанов вышел вместе с Олей.

Двор был ограничен четырьмя многоэтажными корпусами, между которыми был разбит небольшой скверик с детской площадкой в углу.

Кивнув в сторону шестнадцатиэтажного здания, Молчанов спросил:

— Это и есть дом Каминских?

— Да, это он.

— Что, подъезды открыты с обеих сторон?

— Раньше были открыты с обеих, сейчас не знаю. Я давно у них не была.

— Квартира Каминских на третьем этаже?

— На третьем.

— Если считать полуподвал, это не третий, а третий с половиной этаж. Куда выходят окна? Во двор?

— Дай вспомнить… У них три комнаты: гостиная, комната, которую они используют как мастерскую, и спальня. Кажется, окна гостиной и мастерской выходят в переулок, спальни — в проезд между домами, который ведет во двор. Да, точно.