Дарья Калинина - Шутки старых дев

– Как ты думаешь, – тоскливо затянула Инка, когда мы с ней спрятались среди прибрежных камней, из-за которых открывался прекрасный вид на пирс, – неужели к нам все-таки доберутся?

– Если они узнают, где скрывается Ян, то обязательно явятся за ним, – жестоко проговорила я.

– А кто это «они»? – заинтересовалась Инка. Я и сама толком не знала, кого из наших врагов имела конкретно в виду. Если странную заказчицу Яна, то даже любопытно на нее будет взглянуть. Если его знакомых из мафии с какими-нибудь новостями – тоже интересно. А вот если заявится милиция? Выяснив, как мило мы проводим летние денечки бок о бок с предполагаемым убийцей – и это вместо того, чтобы сообщить о его местонахождении, – милиция неизбежно задастся вопросом: а не соучастницы ли мы? По всему выходило, что опасаться надо в первую очередь милиции, а потом уж всех остальных. Но объяснить все это Инке у меня не хватило времени, так как по трапу в этот момент спускалось кудрявое и очень подавленное существо, в котором я без труда опознала друга своего детства – Лешку.

– А ему что здесь надо? – возмутилась я. – Родители мои его послали, что ли?

– Кого? – заинтересовалась Инка. – Твоего братца? Где он?

– Нет, Васька тут ни при чем. Там на пирсе стоит сынок той тетки, которую мы всем семейством обнаружили мертвой и из-за которой и разгорелся весь сыр-бор. Зачем он здесь, как ты думаешь?

– Он же друг вашей семьи, – заметила Инка. – И очень хорошенький, – добавила она без всякой связи с предыдущим замечанием.

Я как-то раньше не задумывалась о внешности этого недотепы, но после Инкиных слов пригляделась и признала, что действительно внешность у Лешки вполне ничего.

– Надо к нему подойти, – вызвалась Инка.

– Подожди, – осадила ее я. – Надо сперва решить, говорить ли ему о том, что на острове живет человек, который приложил толику своих усилий к тому, чтобы его мамочка больше не жила. И потом надо посмотреть, один ли он приехал. Может быть, за ним милиция следит. Зачем нам нарываться с первых же минут? Времени у нас вагон, катер скоро уйдет, и можно будет еще несколько дней не беспокоиться.

– Да уж, – сказал за нашей спиной Ян, который неслышно подкрался к нам и подслушал большую часть нашего разговора. – Вам легко говорить, а мне каково? Сначала вы свалились на мою голову и принялись меня обвинять в том, чего я не делал, а теперь еще и сынок пожаловал. Как я ему докажу, что не убивал его мать? Нет, чувствую, что это мне во искупление моих грехов посылается. Если вовремя не искуплю, то со следующим катером в лучшем случае могу ждать наряда милиции, а в худшем – пулю в лоб от кого-нибудь из дружков моей телефонной клиентки.

– И что ты собираешься делать во их искупление? – спросила Инка, так как ее давно интересовала такая практика в православии.

– Пойду и покаюсь ему, – с грустью сказал Ян.

– Кому «ему»? – не поняли мы. – Лешке?

– А Лешке зачем? – искренне удивился Ян. Пока Инка переваривала эту информацию, пирс опустел. Среди прибывших на катере я усмотрела несколько подозрительных личностей, которые вполне годились по своим внешним данным на роль наемников, но Ян меня заверил, что приезжают они сюда не первый год и на острове профессиональной деятельностью не занимаются. Это своего рода табу, которое они не перешагнут. Даже карманники не воруют.

– Может быть, потому что красть нечего? – предположила бесчувственная Инка. – Чего твой Лешка стоит там один?

– Такой уж он тормоз, – пояснила я. – В своих науках он шарит очень даже, а вот в реальной жизни – полный нуль. Пока ему не скажут, что надо делать, он так и будет стоять.

– Бедный мальчик, – пожалела его Инка. – До чего же его довела та женщина.

Вообще-то мама Вера, о которой говорила Инка, не прикладывала особых усилий к тому, чтобы ее сынок стал таким размазней, просто при такой маме он никак не мог быть другим. Но я не стала объяснять это все Инке.

– Значит, мы ему не говорим, что Ян стрелял в его маму, – подытожила я. – Во всяком случае, до тех пор, пока сам не расскажет что-нибудь интересное. Но надежды на это мало, – поспешно предупредила я, заметив, что Ян снова заволновался. Кто его знает, этого горе-художника, сбежит еще, пока катер на приколе, ищи его (в смысле Яна, а не катер) потом по всей стране.

Пока мы обсуждали, растравлять свежие Лешкины раны или нет, он так и стоял на пирсе. Если бы мы не подошли к нему, он, должно быть, так и стоял бы там до вечера.

– О! – обрадовался Лешка при виде меня. – И ты здесь!