Энн Грэнджер - Прекрасное место для смерти

— Не так чтобы очень серьезно, но неприятно. Сейчас мне лучше, спасибо. — Она огляделась. — Я принесла вазу, чтобы поставить в нее цветы. Здесь ведь должна быть вода!

— Да, кран вон там, у сторожки.

Мередит набрала воды; Мэтью наблюдал, как она расставляет цветы в вазе. Закончив работу, она отошла подальше и окинула взглядом общую могилу. И конечно, не могла не прочесть надпись, выбитую на временном деревянном кресте в ожидании мраморной плиты.

Мэтью тоже не сводил взгляда с надписи.

— Аделина хотела покоиться в фамильной усыпальнице, но об этом и речи быть не может. Знаю, предсмертные желания полагается выполнять, но… Желания Аделины, как и все, что она говорила и думала, были… странными.

— Она была больна, — тихо сказала Мередит.

— Знаю. Я много лет мирился с ее болезнью! Кажется, местные обо мне не слишком высокого мнения? — вдруг как-то тоскливо спросил Мэтью. — Вы тоже разделяете общее неодобрение?

— Нет-нет, что вы…

— На Рождество я снова женюсь. По-моему, местные кумушки возмущены.

— Вам нужно начать новую жизнь, — сказала Мередит.

Конвей криво улыбнулся:

— Спасибо. Вы первая, у кого нашлось для меня доброе слово. Конечно, все выражали соболезнования в связи с моей утратой! Но никто не хочет понять, что я, как вы и сказали, пытаюсь начать жизнь заново. Пожалуй, я не очень красиво поступил по отношению к Марле. Мне жаль ее… Но я хотел защитить мою… мою невесту.

Мередит молчала.

— Их я тоже хотел защитить. — Подняв руку, Конвей указал на могилу. — И тоже не получилось. В общем, я везде потерпел поражение.

Не зная, что ответить, Мередит робко спросила:

— Как… вашей невесте нравится «Парковое»?

— Она собирается все переделать! Аделина ничего не позволяла менять. Кстати, Фиона по образованию дизайнер интерьеров!

— Очень мило, — нерешительно сказала Мередит.

— И еще ей хочется завести лошадь. Она очень любит лошадей, но жила в Лондоне, а там лошадей держать нельзя. Придется перестроить конюшни. — Мэтью снова криво улыбнулся. — А поскольку избавиться от Чепчикса мне не удастся, я сделал его конюхом.

— Как хорошо! — обрадовалась Мередит.

Мэтью снова помрачнел. Его взгляд все время возвращался к деревянному кресту.

— Всю жизнь я думал, что мне удастся защитить любимых, близких мне людей. И вот — не уберег… Перед отъездом Пру высказала все, что обо мне думает. — Он пожал плечами. — Наверное, правы те, кто плохо ко мне относится. Кэти я упустил. Не заметил, что в прошлом году с ней творилось неладное. Бедная девочка так страдала из-за наших размолвок с Аделиной! Никогда не прощу себя… Я был поглощен своими невзгодами, думал только о себе!

— Ваши чувства вполне естественны… — Мередит не знала, как его утешить. — Когда теряешь близких, естественно испытывать чувство вины. Но иногда… иногда все просто идет как идет, и ничего нельзя изменить! Нельзя одновременно быть во многих местах и все предвидеть. Наверное, Пру наговорила вам лишнего от огорчения. Она была очень привязана к Аделине.

— И ей хотелось заставить меня страдать! — хрипло отозвался Конвей. — Пру считает… она сама мне так сказала… что я дешево отделался! Вышел сухим из воды… А можете ли вы себе представить, мисс Митчелл, какой огонь сжигает меня изнутри? Я хожу по Бамфорду, смотрю на встречных мужчин и думаю: он тоже платил моей дочери за секс?

— Не надо! — вырвалось у Мередит. — Перестаньте!

— А как еще мне прикажете думать? Видите ли, я уже никогда не узнаю, кто они и сколько их было… Так что не верьте тем, мисс Митчелл, кто скажет, что я вышел сухим из воды. Я не отделался… мои мучения останутся со мной до конца жизни! Вопросы без ответов…

Мэтью Конвей резко повернулся и зашагал между аккуратными четырехугольниками могильных плит.

И тут со стороны церкви раздался грохот. С деревьев, громко каркая, слетели вороны. Мэтью остановился, полуобернулся к Мередит с удивленным выражением и открыл рот, собираясь что-то сказать. Но вместо слов на губах у него выступила кровавая пена. Он пошатнулся и упал ничком.

Мередит вначале решила, что Конвею плохо — инфаркт или инсульт. Она подбежала к нему и, опустившись рядом на колени, увидела у него на пальто, между лопатками, маленькую аккуратную дырочку. Оттуда текла густая темная жидкость, на материи расплылось пятно. Застывшее лицо Мэтью, обращенное куда-то вбок, по-прежнему выражало удивление, а рот все еще был приоткрыт. Он как будто хотел что-то ей сказать и поражался тому, что с ним случилось.