Наталья Андреева - Обыкновенная иstоryя

Саша сидела поникшая, безмолвная. А она-то воображала, что написала шедевр! И ее роман издатели немедленно с руками оторвут! В мечтах она уже видела себя знаменитой писательницей, к которой стоит вереница поклонников за автографами.

«Никогда этот человек не научится писать».

— Не отчаивайся, Саша, — виновато сказал Алик. — Она просто не поняла. Один отзыв — это еще не отзыв. Надо еще кому-нибудь послать. Я говорил Лике…

— Нет! — вздрогнула она. — Если уж Лике так написали… Я представляю, что было бы, если бы я сама отнесла в издательство рукопись.

— Ничего бы не было, — усмехнулась Бестужева. — Ты бы так и не дождалась ответа. Кому охота с этим возиться, когда есть по-настоящему талантливые люди?

— Я все поняла, — Саша встала. Лицо у нее было красное, словно бы ее по щекам отхлестали. — Пойду…

— Ты куда? — удивилась тетка. — Сейчас обедать будем. Устрицы сегодня утром из Франции привезли. Свежайшие.

— Я не хочу есть. Я больше ничего не хочу.

— Нет, я тебя никуда не отпущу. Поешь хотя бы. Да если бы я так реагировала на каждую неудачу, меня бы здесь, в этом доме, и в помине не было. Сядь! — велела тетка. — Вытри сопли! Да, это обидно, но не приговор. Тебе только двадцать четыре.

— Скоро будет двадцать пять, — прошептала Саша.

— И что? Захочешь писать — научишься.

— Я не захочу.

— Ну, как знаешь. Идем обедать.

…Домой ее привез Алик. Перед тем как высадить из машины, спросил:

— С тобой все в порядке? Я могу тебя оставить одну?

— Думаешь, с балкона кинусь? — усмехнулась она.

— Саша, не пугай меня.

— Не беспокойся, я это переживу. Подумаешь, парень бросил, подруга не поняла, мечты разбились. Пустяки, правда?

— Нет, не пустяки. Ты хороший, добрый, отзывчивый человек. Который еще не утратил веры в людей и не разучился чувствовать, сопереживать. А этот город для других. Для равнодушных и циничных. Не надо так на все реагировать.

— А как же ты? — она в упор посмотрела на Алика. — Разве ты циничный?

— Я живу с богатой женщиной, — усмехнулся он. — Которая на десять лет меня старше. Как ты полагаешь, что обо мне думают люди?

— Но ты ведь ее любишь!

— Не говори это никому, — грустно сказал Алик. — Я альфонс. Ничтожество. Потому живу в этом городе по праву. Ловко умею врать и притворяться. Когда говоришь то, что думаешь, надо стебаться над собой и своими чувствами, и смеяться первым.

— Я поняла. Спокойной ночи, Алик. Не волнуйся: со мной все будет в порядке.

Он еще долго стоял под ее окнами и уехал только, когда позвонила жена. Ей надоело ждать, когда племянница с Аликом наговорятся.

— Переплюев, живо домой! — скомандовала Лидия Павловна. — У меня бессонница, а ты хорошо делаешь массаж.

«Соскучилась», — улыбнулся он. Когда жена называла Алика «Переплюев», это означало, что она злится сама на себя.

Придя домой, Саша первым делом достала свой экземпляр романа «Паутина лжи». С отвращением подумала: «И в самом деле, сплошная банальщина. Какие открытия я сделала? Да никаких. Описала свои переживания, до которых и дела никому нет. Описала скучно, нудно, да еще и с бешеным количеством ошибок и опечаток».

И она принялась рвать листы с отпечатанным на них текстом. Рвать пришлось долго, все ж таки это была не папочка со стихами, а целый роман! Покончив с этим, Саша взялась за веник. Надо поскорее вымести из дома всю эту дрянь!

Через полчаса она вынесла мусорное ведро и, стоя у подъезда, долго смотрела на звездное небо. Заканчивалась весна. Лето уже созрело и висело на ветке, словно румяный плод. Спелое, сочное, готовое вот-вот брызнуть соком. Саша подумала, что в Грачах, наверное, сейчас чудесно. Тенистые улочки, аромат цветущей сирени и маминых пирогов.

На следующее утро она поехала на вокзал и купила билет домой.

С прозой, как и со стихами, тоже было покончено.

Прошло полгода. Саша отметила двадцатипятилетие в гордом тоскливом одиночестве. Грачевским наврала, что не может приехать из-за работы, на которую так и не устроилась, Лике с Аликом с деланным энтузиазмом заявила, что отмечает юбилей в большой и шумной компании, с друзьями, которых у нее не было.

Ей же просто хотелось напиться вдрызг без свидетелей и поплакать. Казалось, что жизнь кончилась. Александре Адуевой уже двадцать пять, а она ничто, ноль без палочки. Четыре года, как приехала в Москву, и ничегошеньки не добилась. Ни карьеры не сделала, ни замуж не вышла. Этот город не для таких, как она. Вернуться обратно в Грачи, как некогда предсказала тетка Марья? Уже можно, Саша вытерпела не год, а аж четыре года.