Юрий Кургузов - Чёрный Скорпион

Неуловимый миг — и передо мной снова стоял "добрый дедушка".

— Ну-ну, молодой человек! Неужели же девчонка не произвела на вас впечатления? Не верю. Хоть режьте — не верю!

Я хмыкнул:

— И правильно. Однако именно потому, что впечатление оказалось слишком сильным, она не узнала, где камень. И не узнает.

Глаза старика сузились:

— Не понял… Вы изъясняетесь какими-то парадоксами. Да разве ж не будет логичным сделать любимой женщине подарок? Воистину царский подарок! Между прочим, юноша, вы и мне обещали чего-то там самое дорогое на свете.

Я рассмеялся:

— Самый дорогой подарок ей я уже сделал. А значит, и вам тоже.

Редкие брови Паука выгнулись недоуменной дугой:

— Это вы о чем? Маргарита что, беременна?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Может быть. Время покажет. Но вообще-то я имел в виду другое.

— И что же?

— Я подарил ей жизнь, папа, — просто сказал я. — И по-моему, это в миллион раз дороже любого бриллианта.

Паук помрачнел:

— А собирались убить?

— Господь с вами! — отмахнулся я. — И в мыслях не держал. Наоборот, я хочу, чтобы Маргарита жила долго-долго, нарожала вам внуков…

— От вас? — зыркнул глазами он.

Я утер со лба пот.

— Ох, да какая разница! Главное, чтобы всё у нее было хорошо.

— Ладно, — насупился вредный старик. — Лирика лирикой, однако скажите честно: вы сами-то правда знаете, где бриллиант?

А я и не собирался этого скрывать.

— Да. Знаю.

— Но моей дочери сообщить об этом не захотели?

— Нет, почему же, — улыбнулся я. — Как раз об этом — что знаю, где алмаз, — я ей сообщил. Не сообщил лишь, где он.

С десяток секунд тишины.

— А мне?

— Что — вам?

— Мне тоже не скажете, где "Чёрный Скорпион"?

— Не скажу.

Он ухмыльнулся:

— Заботитесь и о моем благополучии?

Ухмыльнулся и я:

— Возможно, но не только. Здесь присутствуют и некоторые иные мотивы — между прочим, также из числа самых гуманных. По определенным причинам о них я распространяться не стану, а вам просто повторю то, что уже говорил вчера одному… доктору: возьмите себя в руки и постарайтесь жить как жили раньше. Уж вам-то, чёрт возьми, этот камень на кой? Чего уж вам-то не хватает?!

— Постойте! — перебил он меня. — Какому доктору вы это говорили?

— Никакому! Такому, который сейчас в морге и который тоже больше всего на свете жаждал владеть этим бриллиантом. Увы, он меня не послушал.

Паук нервно дёрнул плечом:

— Значит, это вы его?

Но я тоже нервно дёрнул плечом:

— Не мелите чепухи! Отлично знаете, что не я. И вообще, Владимир Евгеньевич, не стоит на меня давить. Вы что, хотите, чтобы в следующий раз я наведался в вашу вотчину с друзьями?

— Бог с вами, — проникновенно сказал он. — Конечно же, не хочу. Нам и вас одного за глаза хватило, долго еще вспоминать будем. — И, видимо, все же решился на последнюю попытку. — Так что… нет? — почти умоляюще вопросил он.

Я исторгнул из своей груди едва ли не стон:

— Нет! Нет, уважаемый Владимир Евгеньевич, и еще тысячу раз нет! Забудьте об этом проклятом камне и живите себе спокойно. Неужто не сможете?

Молчал Паук долго. Наконец он тяжело вздохнул:

— Пожалуй, попробую. А что мне еще остается?

Я согласился:

— Да практически ничего. Нет, вы можете, конечно, продолжать поиски, но честное слово, они будут бесполезны — уж поверьте. Клянусь, он не у меня, он здесь, в вашем городе, но его никому не найти.

Старик уныло кивнул:

— Верю…

— Однако, чтобы расставить все точки над "i", замечу: есть и иной вариант. Захватить меня, так сказать, в полон и пытать. Не обольщайтесь, не выйдет. Однажды вам удалось меня взять, но только потому, что в перспективе у меня была цель и дальнейшая жизнь. В настоящем же случае я предпочту умереть, нежели позволить вам завладеть камнем. Почему так — не важно. Знайте лишь, что это именно так. — И вдруг я хлопнул его по плечу: — Слушайте, да что вы стоите с такой кислой физиономией? Жизнь прекрасна и дается нам один раз! Встряхнитесь, папа! Посмотрите на небо, солнце и горы! Ну неужели же, ёлки-палки, в вас совсем не осталось ничего человеческого?!

И старик посмотрел. Но не на небо, солнце и горы, а на меня — долгим и отсутствующим взглядом. Очень долгим и очень отсутствующим. А потом внезапно обернулся к машине и подал своим гориллам какой-то знак рукой.

Я насторожился.

А через секунду и напрягся, потому что от группы сопровождающих Паука ребят отделился двухметровый амбал и направился к нам. В руках он бережно держал квадратную корзинку.