Ирвинг Уоллес - Фан-клуб

— Эй, приятель, — сказал Шивли, протягивая руку. — Меня зовут Шивли.

Казалось, старина испугался. Придя в себя, он оделил Шивли вялым, коротким рукопожатием.

— Здравствуйте. Я… мое имя Бруннер, Лео Бруннер.

— Как полагаете, Бруннер, прав я был, когда ответил бармену на его вопрос о том, чего бы мне хотелось?

Бруннер явно смутился: «Я… не уверен, что слышал ваш разговор».

— Он спросил меня, чего бы мне хотелось, и я сказал, что желал бы получить кусок задницы, но ограничусь пивом. — Шивли ухмыльнулся. — Это наша с ним обычная шутка. Но я-то серьезен. А вы как насчет этого, Бруннер?

Бизнесмен поежился на сиденье и выдал слабую улыбку.

— Это довольно забавно, да.

Шивли решил оставить его на этом в покое. Этот парень не превратит местечко в «Город Чудес». Такие типы, по-видимому, думают, что этим занимаются птички и пчелки. Ага, решил Шивли, эти типы рассыпаются в песок, после того как с ними переспят.

Когда Шивли отвернулся от Бруннера, какой-то чудак на дальнем конце стойки попросил Эйна, чтобы тот включил одиннадцатичасовые вечерние новости. Эйн послушно потянулся к большому цветному телевизору, вмонтированному над стойкой, включил его, настроил на нужный канал и отрегулировал громкость.

Экран заполнило добродушное лицо Скай Хаббарда, популярного комментатора, он что-то рассказывал об очередном мятеже «комми» где-то в Юго-Восточной Азии. Тут же показали нескольких косоглазых, ползающих по земле, после того как их обожгло напалмом, и Шивли потерял к передаче интерес. Поделом, подумал Шивли. Нечего путаться под ногами и препятствовать прогрессу. Шивли знал их на собственном опыте и мог бы поклясться, что все эти желтозадые — просто животные. Он все еще мигая глядел на экран, когда Скай Хаббард понес какую-то брехню насчет новых налоговых реформ Белого Дома, что означало, на взгляд Шивли, очередное сокращение налогов для всех богатых ублюдков Америки, ей-богу.

— А теперь очередное эксклюзивное объявление Скай Хаббарда, — продолжал тщеславный комментатор. — Завтра, в восемь вечера Голливуд в очередной раз заслужит право быть названным «Звездной Столицей Планеты», представляя премьеру блестящего фильма «Королевская шлюха», с неповторимой Шэрон Филдс в главной роли. Недавно этот международный «секс-символ» был назван журналами «Варьете», «Голливудский репортер» и «Фильм-Дейли» самой популярной актрисой. Этой новой, стоившей пятнадцать миллионов долларов картиной, впервые за последние годы, студия «Аврора-Филмз» возрождает старые, «кассовые» достоинства и предлагает пресытившейся телесериалами публике костюмированный исторический фильм. Его украшением является несравненная чувственность главной героини, роль которой исполнила Шэрон Филдс. Блестящая игра мисс Филдс подтверждает ее способность вызывать аншлаги в кассах и противоречит слухам о «якобы ушедшей навсегда эре этого „секс-символа“».

Шивли, попивая пиво, следил за экраном и за болтовней Скай Хаббарда.

— …В возрасте двадцати восьми лет, после ряда успешных фильмов Шэрон Филдс достигла вершины славы в качестве известной всему миру Богини любви. В «Королевской шлюхе» она создала образ, максимально раскрывающий ее величайший талант — сексуальность. Фильм показывает историю жизни императрицы Валерии Мессалины, третьей жены древнеримского императора Клавдия, величайшей распутницы и нимфоманки. Любовные похождения и безнравственное поведение Мессалины вошли в историю. Мы полагаем, что талант Шэрон Филдс ярко проявился в роли скандально известной императрицы. А теперь — обещанный вам эксклюзив. Пользуясь любезностью студии «Аврора-Филмз», мы покажем вам одну из наиболее потрясающих сцен фильма, обещающего принести актрисе величайший успех. И так, император Клавдий ведет свои войска на завоевание Великобритании, а тем временем Мессалина танцует, полунагая, на платформе в Форуме, что служит прологом к публичной оргии.

Шивли впервые проявил интерес к происходящему на экране.

Вот на нем показалась Шэрон Филдс, восходящая на платформу под приветственные крики тысяч пьяных почитателей. Камера постепенно приближалась к актрисе, Шивли машинально присвистнул и глаза его округлились при виде роскошной Шэрон. Ее знаменитые молочные груди были едва прикрыты несколькими нитями бус, живот, бедра и ягодицы практически были нагими, не считая клинообразной полоски бус, прикрывающей самые интимные места. Она скользила, вся извиваясь, груди ее подрагивали, белые бедра покачивались, вопя о сексе. Вот крупным планом показали ее длинные и взлохмаченные пшеничные волосы, горящие зеленые глаза и полуоткрытые влажные губы. Ее грудной, с придыханием голос призвал все мужское население Рима и мужчин двадцатого века: «Все, все, все — живо ко мне!»