Камилла Лэкберг - Запах соли, крики птиц

— Ведь вы по поводу Марит, да? Что-то случилось? — Голос у нее дрожал, но она отступила в сторону, пропуская посетителей в прихожую.

— Да, к сожалению, у нас печальные новости. Марит Касперсен разбилась на машине. Она… погибла, — тихо сказал Патрик.

Женщина перед ними замерла на месте, словно ее сковало морозом и мозг не в силах посылать сигналы к мускулам. Ее сознание явно пыталось переварить полученную информацию.

— Хотите кофе? — наконец спросила она и, не дожидаясь ответа, двинулась подобно роботу в сторону кухни.

— Может, кому-нибудь позвонить? — спросил Мартин.

Женщина явно находилась в шоковом состоянии. Ее каштановые волосы были практично пострижены под пажа, и она непрерывно заправляла их за уши. Она была очень худенькой, одетой в джинсы и вязаную кофту типично норвежской модели, с красивым сложным узором и большими серебряными застежками с орнаментом.

Керстин помотала головой.

— Нет, у меня никого нет. Никого, кроме… Марит. И естественно, Софи. Но она у отца.

— Софи — это дочь Марит? — уточнил Патрик и знаком отказался, когда Керстин, налив в три чашки кофе, вопросительно подняла пакет молока.

— Да, ей пятнадцать лет. Сейчас неделя Улы. Софи живет неделю у нас с Марит, а неделю у Улы во Фьельбаке.

— Вы с Марит были близкими подругами? — Патрик чувствовал некоторую неловкость, задавая такой вопрос, но не знал, как лучше подойти к нужной теме. В ожидании ответа он глотнул кофе: тот оказался хорошим, крепким, как раз в его вкусе.

Кривая усмешка на лице Керстин показывала: она понимает, что его интересует. Когда она заговорила, глаза у нее наполнились слезами.

— Мы были подругами в те недели, когда Софи жила здесь, и любовницами, когда она жила у Улы. Из-за этого мы… — Ее голос оборвался, по щекам потекли слезы. Она немного поплакала, а затем волевым усилием вновь заставила голос подчиняться и продолжила: — Из-за этого мы и поссорились вчера вечером. В сотый раз. Марит хотела сохранить наши отношения в тайне, а я задыхалась и хотела открытости. Она ссылалась на Софи, но это было лишь отговоркой. Она сама была не готова к косым взглядам и пересудам. Я пыталась объяснить ей, что от этого все равно не уйти, ведь на нас уже и так косятся и сплетничают. Заяви мы открыто о наших отношениях, народ поначалу, конечно, немного бы посудачил, но я твердо уверена, что постепенно все бы улеглось. Но Марит не решалась прислушаться ко мне. Она много лет прожила как самая обычная шведка — с мужем и ребенком, собственным домом, поездками в отпуск на машине с автоприцепом и так далее, — и мысль о том, что она может испытывать чувства к женщинам, загонялась ею в самые потайные уголки души. Но когда мы встретились, ей показалось, что все встало на свои места. Во всяком случае, Марит описывала мне это именно так. Она смирилась с последствиями, оставила Улу и переехала ко мне. Однако отстаивать свою позицию не отваживалась. Из-за этого мы вчера и поругались. — Керстин потянулась за салфеткой и громко высморкалась.

— В котором часу она ушла? — спросил Патрик.

— Около восьми. Думаю, в четверть девятого. Я поняла, что с ней что-то произошло. Она не могла исчезнуть на всю ночь. Но звонок в полицию ведь всегда оттягиваешь. Я думала, она поехала к кому-нибудь или просто бродила всю ночь, или нет, я даже не знаю, что на самом деле и думала. Когда вы пришли, я как раз собиралась начать обзванивать больницы и, если бы не обнаружила ее там, позвонила бы вам.

От слез у нее снова потекло из носа, и ей опять пришлось сморкаться. Патрик видел, как к горю и боли у женщины примешивается самобичевание, и ему хотелось сказать что-нибудь такое, что избавило бы ее хотя бы от упреков по отношению к себе. Но вместо этого ему приходилось все только усугублять.

— Мы… — Он поколебался, откашлялся и продолжил: — мы подозреваем, что во время аварии она находилась под сильным воздействием алкоголя. У нее были… с этим проблемы?

Он отпил еще один глоток кофе, и на секунду ему захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, подальше отсюда, от этой кухни с такими вопросами и горем. Керстин посмотрела на него с удивлением.

— Марит вообще не пила спиртного. Во всяком случае, с момента нашего знакомства, а это более четырех лет. Ей не нравился сам вкус алкоголя, она не пила даже сидра.

Патрик многозначительно посмотрел на Мартина. Еще одна странная деталь добавилась к тому неуловимому, что не давало ему покоя с тех пор, как он несколькими часами раньше осматривал место аварии.