Пабло де Сантис - Язык ада

– Когда я обнаруживаю преступление, я пишу его название заглавными буквами, это единственное, что я могу определить как свой литературный стиль. Преступление – заглавными буквами. Я обязан отметить все. Иногда это может пригодиться, чтобы оказать давление на людей, но это далеко не все. Не важно, что иногда я не могу вмешаться, что у меня связаны руки. Я не знаю, смогу ли добиться справедливости, но я все записываю очень подробно.

– А теперь расскажите мне все, что знаете, и я добавлю новую страницу в эту папку. Расскажите мне все, иначе ваше пребывание в Порто-Сфинксе грозит затянуться. А я так думаю, что в Буэнос-Айресе вас ждет много работы.

– Вы все равно не поверите в мою историю.

– Посмотрим. Вы начинайте. Продемонстрируйте силу убеждения, чтобы никто в мире не смог сомневаться в ваших словах.

Запинаясь, я рассказал ему о языке Ахерона. Я рассказал о Валнере, Рине и Зуньиге, но не упомянул о Науме. В моем рассказе все смерти происходили только из-за того зла, которое таилось в самом языке, – это были фатальные случаи, где не было виновных. Гимар слушал меня, не прерывая, несмотря на то что я делал паузы в ожидании его реплик; иногда, когда я чувствовал, что вхожу в опасную зону, я говорил быстрее, стараясь не давать ему возможности прервать меня, хотя и ждал этого. Я даже не знаю, почему я защищал Наума; наверное, во мне оставалась какая-то память о потерянной верности, и я не хотел, чтобы в нашу старую историю вмешивались посторонние.

Когда я закончил, Гимар по-прежнему не сказал ни слова. Он достал оранжевую папку и написал на обложке: «Язык Ахерона».

– «Ахерон» – я правильно написал?

Я ответил, что да.

Потом он спрятал пистолет в карман пальто, закрыл ящик на ключ и приказал, чтобы я следовал за ним.

Уже смеркалось. Мы шли по пустынной улице.

– Вы мне рассказали свою историю. Сейчас – моя очередь.

Я сказал, что устал и хотел бы вернуться в отель.

– Это займет всего десять минут. Мне нужен свидетель, я уже говорил.

Мы подошли к входу в муниципальный музей. Гимар постучал в дверь. Поскольку нам не открывали, он начал стучать настойчивее, пока в окошке не показалось лицо седого мужчины. Сперва я подумал, что это был старик, потом я понял, что мужчина был ненамного старше меня.

– Комиссар…

– Нам надо войти.

– А кто это с вами?

– Я его привел в качестве свидетеля.

– Свидетеля чего?

– Того, что, если не откроешь дверь, я буду стрелять. Мужчина снял цепочку.

– Луго – хранитель музея, хотя хранить здесь особенно нечего.

Мужчина зажег свет. Под потолком, прямо у нас над головой, висела челюсть кита. В витринах стояли забальзамированные птицы, посуда, морские инструменты, кости животных. На стене висела фотография маяка, сделанная полвека назад.

– Я хочу спать, комиссар, – сказал Луго.

– Как я тебя понимаю. Активная ночная жизнь.

– Я рано встаю.

– До рассвета.

Комиссар осмотрел все углы в двух залах и двинулся в сторону коридора. Мужчина преградил ему дорогу.

– Что вы ищете?

Комиссар с силой отодвинул его и пошел в глубину здания. Смотритель не последовал за ним. Гимар открыл одну дверь, потом вторую и наконец вошел в последнюю.

– А вы кто? – спросил меня смотритель.

– Переводчик, – ответил я.

Комиссар вернулся с булавой из мангового дерева, завернутой в грязную парусину. Луго наблюдал за ним безо всякого интереса, будто бы все это его не касалось.

– Этим ты убиваешь животных?

– Я уже давно забросил охоту.

Гимар замахнулся булавой над головой Луго. Он остановил ее на весу, сделав вид, что ему стоило больших усилий ее удержать. Хранитель музея вжался в стену.

– Когда я понял, что это были вы, я подумал: Луго сошел с ума. Выходит по ночам убивать тюленей. Но потом я услышал разговоры пожарных об эпидемии, и все жители деревни враз заделались морскими биологами и начали говорить об эпидемии. Странная эпидемия – с разбитыми черепами. Сколько тебе платили?

– Двести, – сказал мужчина. Он явно гордился цифрой.

– Триго и Диелс? Двое наших пожарных? Но зачем?

– Они мне не говорили зачем. Мне платили и все. Двух было достаточно, они мне говорили, что три – еще лучше.

– Ты даже не знаешь, зачем ты их убивал?!

– Меня это не интересовало. Работа закончилась. Я вам клянусь, что закончилась.

– Я не понимаю нелюбопытных людей. – Комиссар поднял булаву. – Я конфискую оружие преступления, и чтобы я больше тебя не видел на пляже. Подумай об этом как следует, я вообще не хочу тебя видеть – нигде. Есть какие-то новости, когда открывают музей?