Пабло де Сантис - Язык ада

– Это ничего не значит. Это как письмо, которое один человек посылает другому, они далеко друг от друга, и так и останутся – далеко.

Я как будто вернулся в прошлое. Я подумал: десяти лет еще не прошло. Это такая машина времени, сделанная из песка, мертвых водорослей и порывов ветра. Еще должны будут пройти пять лет, прежде чем я познакомлюсь с Еленой в издательстве, среди книг, сложенных штабелями. Сейчас я был в десяти годах от сегодняшнего дня, и мне еще предстояло потерять Анну.

Она повела меня к отелю, потому что я ничего вокруг не видел. Машина времени начала свое медленное возвращение: скоро мы вернемся в сегодняшний день, где мы уже ничего друг о друге не знаем.

Мы шли в молчании. Не отдавая себе отчета, я ускорил шаги, так что Анна осталась сзади.

– Смотри, там какие-то люди, – сказала она.

Я поднял голову и посмотрел на затемненную половину отеля. На последнем этаже виднелся движущийся свет.

Мы вошли в холл. Признаки общего напряжения были настолько очевидны, что не оставили времени на вопросы: шофер микроавтобуса выбежал из отеля с такой поспешностью, что едва не сбил меня с ног, группа переводчиков окружила Химсну, предлагая ей сходить выпить, консьерж нервно кричал в телефонную трубку: «Клуб Сенда? Комиссар не у вас? Скажите ему, это срочно. Пусть приезжает в гостиницу "Маяк"».

Я столкнулся с Исласом, который бродил по холлу с отсутствующим видом, как если бы он пришел на собрание, где не было ни одного знакомого человека; я спросил у него, в чем дело.

– Всех всполошила эта девушка из газеты, – ответил он с такой застенчивостью, как будто ему надо было говорить о совершенно чуждом ему событии. – Что-то произошло наверху.

Я поднялся на лифте на пятый этаж. Это была нежилая зона; некоторые номера использовались под склады. Дверь, ведущая в другое крыло здания, была открыта. С той стороны находилась группа людей с фонарями. Все молчали, стоя на краю плавательного бассейна. Поскольку фонари были направлены вниз, лиц практически не было видно. Я узнал только Куна, на голову возвышавшегося над другими.

Бассейн, как и весь этаж, был без отделки – голый цемент. Он начал уже разрушаться от непогоды, потому что над ним не было ничего, кроме железного каркаса стеклянной крыши, но без стекол. Самая глубокая часть бассейна частично наполнилась водой – из-за дождей. Лучи фонарей задержались на несколько мгновений на дне, а потом медленно поползли вверх – к незастекленной крыше. В воде, лицом вниз, лежал труп, одетый в голубую куртку. Правая рука полностью ушла под воду, но на левой были хорошо видны перстни – луна, глаз, оса и сердце.

Родной язык – его не существует. Мы рождаемся с неизвестным языком. Остальное – лишь медленный перевод.

На нижнем этаже располагались различные помещения, предназначенные для многочисленной прислуги, хотя отелю еще ни разу не удалось набрать полный штат. В одну из этих комнат, № 77, отнесли завернутое в покрывало тело Валнера и уложили его на непокрытый тюфяк. Пусть и мимолетно, но мне удалось рассмотреть убогую комнатушку, едва освещенную слабой лампочкой: голые стены, слишком крупный для узкого ложа труп, с упавшей на пол рукой, с которой стекала струйка воды.

Появился одетый в костюм и при галстуке администратор гостиницы по имени Рауач – его я до сих пор не встречал, – демонстрируя всем своим видом отчаяние и одновременно решимость навести порядок. Он прибежал в отель на ночь глядя, чтобы отдать необходимые распоряжения и утвердить свою невиновность.

– Гостиница не несет никакой ответственности. Все прибывшие были предупреждены об опасности в случае перехода в недостроенное здание.

Двое полицейских прибыли на джипе: комиссар Порто-Сфинкса, Гимар, и медлительный толстый сержант. Сержанту поручили сделать фотографии до начала осмотра мокрого тела. Я наблюдал за ним; сразу было понятно, что он не привык обращаться с трупами. Он несколько раз сфотографировал тело, стараясь держаться от него как можно дальше.

– Подойди ближе, парень, – приказал Гимар тихим голосом. – Мне нужен труп, а не пейзаж.

Мы все, приглашенные на конгресс и ставшие зрителями этой драмы, собрались в баре, тогда как все остальные – комиссар, Рауач, врач, которого разбудили среди ночи, чтобы выписать свидетельство о смерти, – были ее действующими лицами. Осознавая свою роль, они разговаривали слишком громко, но при этом старались сохранить конфиденциальность, прибегая к специфическим выражениям и недомолвкам. Мы следили за каждым их шагом, стараясь разобраться в этих обрывках бессвязной информации.