Владимир Кайяк - Чудо Бригиты

Пока машина выбиралась из Риги, они ехали сравнительно медленно, но на шоссе стрелка спидометра дрожала между цифрами 100 и 120.

В Калниене Берт вернулся в семнадцать часов тридцать шесть минут. По пути он детально продумал план дальнейших действий.

Прежде всего следователь зашел к Нилсу Лее.

Похоже, что Нилс Лея, несмотря на внешнюю медлительность, был вспыльчивым человеком. С той минуты, как следователь не ответил ему на вопрос, Лея, очевидно, раз и навсегда настроился к нему враждебно — на вошедшего Берта он глядел с презрительным прищуром глаз, не выражая уже ни малейшего любопытства или тревоги. Так смотрят только на человека, от которого заведомо не ждут ничего хорошего.

— Важный вопрос, Лея, — быстро заговорил Берт, — попробуйте хорошенько вспомнить, что делал вчера Стабулниек у двери веранды, когда вы его там увидели?

— Ну, отпереть хотел.

— Вы видели ключ у него в руках?

— Видел.

— Куда делся потом ключ? Остался у него? В дверях?

— Откуда я знаю.

— Вы у него не отобрали? Не потребовали отдать?

— Нет.

— Почему?

— Не до таких пустяков мне было.

— Может быть, он потом отдал ключ вашей жене?

— Откуда я знаю.

— Подождите, сейчас я вернусь!

— Дело ваше.

Берт ушел в свой кабинет, где его ждал Стабулниек. Там же сидел Друва и мирно беседовал с фотографом. При виде Адамсона, влетевшего в кабинет с разъяренным видом, в глазах Старого Сома мелькнуло насмешливое удивление.

— Написали? — прикрикнул Берт на Стабулниека.

— Да, пожалуйста, — слегка обиженно отозвался тот и пододвинул следователю исписанные листы.

— Не уходите! — сказал Берт прокурору, который хотел было освободить ему его место за письменным столом.

Берт сел на стул у окна и заговорил с горячностью и злостью:

— Сейчас я вам расскажу, товарищ прокурор, какое жуткое происшествие задержало меня сегодня, так что я не смог даже вернуться вовремя. Вот послушайте: какой-то мерзавец вскружил голову женщине. Чего он ей только ни наплел — изображал несчастного страдальца, непонятого гения, пасынка судьбы под гнетом роковой тайны… Льстил ей почем зря, называл эту женщину святой, уверял, что она единственная понимает его… И вдруг — представьте себе! — после какой-то ссоры он пытался убить ее, удушить газом! Но негодяй просчитался: женщину удалось спасти. Она жива… и говорит!

Следователь и прокурор посмотрели на Стабулниека. Лицо его посерело.

Царила тишина, прошла минута, никто не шевельнулся и не произнес ни слова. Потом Стабулниек, раза два качнувшись вперед и назад, откинулся на спинку стула.

Берт отвернулся и спросил, перекладывая исписанные листы на столе:

— Значит, вы написали здесь правду о том, что вчера происходило в доме Бригиты и Нилса Леи?

Хриплый вздох. Потом — на том же вздохе:

— Я не хотел… не хотел ее убивать! Я не хотел!

— Говорите!

— Я не хотел… Я не знал… Честное слово! Я был, как в горячке… я обезумел… От тоски, от ревности…

Нет. То есть… я хотел, но… Я позвал, но… она спала так крепко… Я не знал, что открою газ, я не знал, я еще не хотел… В голове все кружилось, как в бреду…

— Лжете! В голове все кружилось, а по дому ходили вы в носках, чтобы не было следов, нигде не оставили отпечатков пальцев! Не хотели убивать? Лжете! Хотели убить, хотели взвалить подозрения на Нилса Лею! Заперли дверь веранды изнутри. Продолжайте!

— О, боже мой! Но я не мог без нее, я не мог оставить ее… другому…

— Довольно! Как вы отвернули краны? Не оставив отпечатков?

— У меня был платок… Я взял его в руку…

— Потом вышли из кухни, распахнув дверь пошире? Взяли ключ от двери во двор, висевший на гвоздике, вышли и заперли дверь, да?

— Я… Да. Какое счастье, что она жива!

— Куда вы дели этот ключ?

— Бросил в канаву.

— Покажете где! Я сейчас вернусь…

Берт зашел к Нилсу. Теперь все ясно — надо было сказать и ему, сказать напрямик, кратко. Надо было. Надо было, да. Но…

— Товарищ Лея… — начал Берт и умолк.

— Я знаю, — сказал Нилс, — она что-то сделала над собой. Я знаю… Умерла?

— Да… Но… Не так…

Нилс сидел, как окаменелый. Адамсон не мог выдавить из себя ни одного слова ободрения или сочувствия, все слова казались пустыми, надуманными, непригодными. Он молча положил руку Нилсу на плечо… И пошел к выходу. За спиной Нилс спросил:

— Где она сейчас?

— В покойницкой больницы.

Автомобиль медленно ехал по немощеной улице окраины. Солнце опускалось, разжигая сгрудившиеся у горизонта влажные облака. В канавах, по обе стороны улицы, медленно утекала вниз вода после ночного ливня.