Пол Бенджамин - Пропущенный мяч

— Я не забуду помолиться на ночь.

— Молись, молись. Да поусердней, божья помощь тебе скоро понадобится.

— Наслаждайся жизнью, урод, — прибавил Энджи. — До следующего раза.

Он послал мне воздушный поцелуй, затем они оба вышли за дверь и зашагали прочь, грузно переваливаясь, как два гиппопотама. Я чувствовал их неудовлетворенность. Энджи и Тедди были прилежными, ревностными работягами, они не любили, когда их держат в узде. Но тот, кто отдавал им приказы, решил подождать, прежде чем уничтожит меня. Это означало, что он не знает, что я затеваю, и чувствует себя из-за этого неуверенно. У меня было еще немного времени, и я надеялся с умом им распорядиться.

Я пошел в противоположном направлении, прошел два квартала вверх по улице, поймал свободное такси и дал шоферу адрес Чепмэна.

Джордж и Джудит Чепмэн обитали в одном из шикарных домов, построенных несколько лет назад в Ист-Сайде. Здесь жили только очень богатые люди. Дверь охранял рослый ирландец с глазами побитой собаки. Казалось, он стоит тут с самого рождения, не позволяя себе ни малейшей передышки. Он потел под тяжелым синим плащом, а на голове у него была военная фуражка в тон плащу, с вышитым на козырьке адресом охраняемого здания. Засунув руки в карманы, он следил за движущимся мимо него потоком машин и скучал. Когда я назвал себя, его лицо озарилось радостью.

— Мистер Клейн, — сказал он, вынимая из кармана ключи в конверте. — Мистер Чепмэн сказал, чтобы вы взяли ключи от квартиры и вошли сами. Он сказал, что собирается принять ванну и боится не услышать вашего звонка. Квартира одиннадцать-эф.

Такое странное послание совершенно сбило меня с толку. Я растерялся. Во всем этом было что-то подозрительное.

— Миссис Чепмэн здесь? — спросил я.

— Она вышла час назад.

— Мистер Чепмэн сам отдал вам ключи?

— Нет, он позвонил по внутреннему телефону и дал мне инструкции. Мы держим в подвале запасные дубликаты ключей от всех квартир.

— Когда он звонил?

— Сразу после ухода миссис Чепмэн.

Я поблагодарил его, прошел через зеркальный холл и поднялся на лифте. Часы показывали без двадцати двенадцать. Одиннадцатый этаж был украшен цветными афишами с выставок Миро и Кальдера. Я бродил по устланным коврами коридорам, как крыса в лабиринте. Найдя нужную квартиру, я позвонил несколько раз, дабы убедиться, что Чепмэн меня не разыграл. Подождав немного и не получив ответа, я открыл дверь ключами и вошел внутрь. Квартира была пуста. Я закрыл за собой дверь и прошел в гостиную. Обстановка была великолепна. Ничего общего с холодными бездушными интерьерами из стекла и хромированного металла, какие можно увидеть на страницах «Нью-Йорк мэгэзин».

Здесь чувствовался вкус и интеллект, но в то же время комната выглядела нежилой. Я мысленно сравнил ее с картиной, над которой долго и трудно работал художник, чтобы потом навсегда спрятать ее на чердаке. Ни книг, ни журналов на маленьком низком столике, ни одного окурка в пепельницах, ни одной вмятины на подушках дивана. Я представил себе, как Чепмэны проводят время в разных углах квартиры и избегают встречаться на общей территории в гостиной. Это была нейтральная полоса.

Я обошел несколько комнат, пытаясь уловить звуки, исходящие из ванной комнаты. Я пробовал представить Чепмэна в ванне, и подумал, что для него, должно быть, это очень болезненная операция, а может, она стала уже привычной за столько лет. В его кабинете я просмотрел стоящие на полках книги, в основном работы по истории и политике. Между ними я нашел и пару книжек Уильяма Брилля. Одна была с посвящением — «Моему дорогому другу Джорджу Чепмэну — Уильям Брилль». В углу на полу лежали гантели — Чепмэн старался поддерживать хорошую физическую форму.

Окинув взглядом бумаги на рабочем столе, я наткнулся на набросок речи о выдвижении своей кандидатуры на выборы в сенат. На листке не было даты, и нельзя было понять, написан он недавно или валяется здесь несколько дней. Больше всего в этой комнате меня поразило полное отсутствие предметов, напоминавших о бейсболе. Ни фотографий, ни спортивных наград — ничего, что указывало бы на то, что обитатель комнаты когда-то занимался бейсболом.

Видно, Чарльз Лайт сказал правду, утверждая, что Чепмэн не был счастливым спортсменом. Правда, с тем же успехом можно предположить, что бейсбол был для него всем и теперь ему слишком тяжело вспоминать об этом.

Я начинал нервничать. Принимать ванну, зная, что я должен скоро прийти, — абсурд. Понятно, что для него я принадлежал к категории обслуживающего персонала, но существуют менее хитроумные способы унизить работающего на вас человека. Я отыскал дверь ванной комнаты и прижался к ней ухом. Изнутри не доносилось ни звука. Я легонько постучал. Тишина. Я повернул ручку и, приоткрыв дверь, осторожно заглянул внутрь. Ванная была пуста, и похоже, что сегодня ею вообще не пользовались. Голубые полотенца с вышитыми белыми нитками монограммами «Д.Ч.» были сложены в стопку, чистые и выглаженные. На полу и на стенках ванной не было ни капли.