Кирилл Партыка - Подземелье

Раиса подивилась такой продвинутости собеседника, деревенского детектива, но заострять не стала..

— Знаете, — сказала она, — как ни крути, а Бог есть любовь. И, не останови Учитель рьяного Петрушу, тот, наверное, много чего кому успел бы понаотсекать в благородном порыве.

— Не о том мы с вами говорим, — сказал Логинов. — Христос, Библия! Мы-то люди, а люди испокон веков заповеди Господни не сильно исполняют. Одной любовью не проживешь, не дадут. Можно, конечно, вторую щеку подставлять или вообще в сторону отойти. Пусть всяк творит, что ему заблагорассудится. Но тогда это будет не жизнь, а кошмар. Преисподняя, короче говоря. Значит надо кому-то и с мечом ходить.

— Дорого, я вижу, некоторые платят за это почетное право, — невесело усмехнулась Раиса. — К тому же иногда и не своей монетой.

— Кто-то и платит, куда от этого денешься?! Но не все же.

— Это вам так кажется, — опять усмехнулась Раиса. — Все платят, только каждый по-своему. А про Репина нечего мне рассказать. Поверьте, он был сумасшедшим, уж я-то знаю.

Она многозначительно подмигнула. Логинов вздохнул.

— Ну, нечего, так нечего.

Раиса поднялась.

— До свидания.

— Счастливо.

Он вдруг сказал ей уже в спину:

— Сумасшедший-то сумасшедший. Кундигу придумал. Может, не понял просто…

— Чего не понял? — обернулась Раиса.

— Я вот все думаю, думаю… Он ведь какой-то другой, не как мы все… Возможно, чутье у него было, да он просто не разобрал, что оно ему подсказывало. Чутье штука такая, если ему чересчур довериться, можно и заблудиться! Если чувствуешь, а понять не можешь — Это что-то новенькое?

— Мы тут заодно завуча копнули. Кое-что интересное вылезло. Раньше, кто знал, помалкивал, а когда он погиб, скрывать стало незачем. С червоточиной был педагог. К малолетним девочкам приставал. Холостяком жил, потому что женщины его сторонились. Он, оказывается, не только свою Катерину душить пытался. Аборигены вообще-то по-родственному живут, а этого, хоть, вроде, и в люди выбился, никто в родню не привечал, стороной его обходили. Я и раньше слышал, порченый, говорили, но у них же не поймешь и не добьешься, что к чему.

— Некрасиво получается, — поморщилась журналистка. — Насобирали каких-то сплетен, покойного обливаете грязью. Надо было ловить и наказывать, а не расстреливать превентивно.

— Насчет сплетен вы не правы. У нас еще с прошлого года заява есть от одной мамаши. На майские праздники дочка ее, второклассница, с подружками за околицей гуляла, да заблудилась маленько. Вдруг кто-то ее из-за дерева схватил, повалил лицом вниз и стал… это самое. Колготки стянул уже, но тут компания мимо шла шашлыки жарить. Он услышал, девочку бросил и убежал. На девочке следов никаких.

Мы прикинули: могла и придумать, чтоб мать не ругала за долгую отлучку и походы куда не надо. Но, на всякий случай, покрутились и выяснили, что компания та прохожая неподалеку видела завуча. Только кто ж на него подумать мог?! Тем более, все знали, что любит он одинокие прогулки в безлюдных местах. Ну, расспросили его, не видал ли какого злодея, и все. Он, понятно, не видал. А теперь выясняется, что девочка углядела все же, кто ее схватил, и позже матери указала — на Григория Олконтовича! Но мать не сильно поверила, да и не захотела с педагогом такую бодягу заводить. Промолчала. Я-то думал, что маньяки в больших городах водятся. У нас-то откуда?! Выходит, ошибался. Страшные дела могли случиться. И оборотня Репин в Гришке не зря почуял. Да только не того.

— Вы меня утешаете или себя в чем-то хотите убедить? — спросила Раиса, и голос ее отчего-то дрогнул. — Моральное оправдание ищете: дескать, хоть и убили человека, да не без повода. Но откровенность за откровенность. Как ни странно, а Репина этого вашего я любила, так что какая мне разница… Всего хорошего.

…Домой Логинов явился заполночь. Хотя никакие особенные надобности его нынче на работе не задерживали, он долго сидел у себя в кабинете, размышляя и окутываясь клубами сигаретного дыма.

Танюха, накрутившаяся за день, встречать его не вышла. Она давно научилась не просыпаться при позднем появлении мужа. Уверяла, что очень беспокоится, когда его по ночам где-то носит, но Николай — эгоист этакий — иногда, открывая дверь своим ключом и входя в уснувшую квартиру, чувствовал легкую обиду.

Логинов включил в прихожей бра, стараясь не шуметь, примостил на вешалку куртку, скинул обувь и на цыпочках проследовал в кухню.

Разогрев борщ, он после недолгого колебания достал из стенного шкафчика початую бутылку водки, плеснул себе в чайную чашку. Но за вкусным ужином как-то забылся и опомнился только тогда, когда жидкости в бутылке оставалось пальца на два.