Юрий Кларов - Станция назначения - Харьков (Розыск - 2)

Положение Эгерт было значительно хуже. Но она не пала духом и пустилась во все тяжкие. А порастратив запасы веселья и устав от приключений, Елена решила взяться за ум. Предприимчивая девица попыталась восстановить отношения с Мессмером, который еще числился в бельцах, то есть послушниках, и выполнял какие-то обязанности на монастырском свечном заводе.

Иеромонах Феофил и некий Слюсарев, ведавший на Валааме странноприимным домом, рассказывали Хвощикову, что Елена тогда несколько раз приезжала в монастырь, где встречалась с Мессмером и архимандритом Димитрием. Видимо, эти встречи ее надежд не оправдали: время было упущено. И все же их нельзя было назвать и безуспешными. Кое-чего она добилась. Мессмер не только простил свою бывшую невесту, но и обратился с соответствующим письмом к Елизавете Федоровне. Кроме того, Феофил говорил, что по просьбе Олега его отец генерал Мессмер неоднократно оказывал Елене "вспомоществование" и устроил ее домоправительницей к Уваровым.

После 1915 года, когда "малосхимник" Афанасий перебрался в скит, куда по монастырскому уставу доступ женщинам был запрещен, Елена длительное время не приезжала, но переписка между ними, кажется, продолжалась.

Последний раз она появилась на Валааме в марте 1918 года. Приехала она вместе с кузиной Мессмера Ольгой Уваровой, у которой служила в Тобольске, и каким-то господином в партикулярном платье, но очень смахивающим на переодетого офицера. Гости остановились в монастырской гостинице и подолгу беседовали с Афанасием, покинувшим по такому случаю свой скит.

Кто был господин в партикулярном платье, Хвощиков выяснить не смог. Но по тому, как тот держался и разговаривал с Афанасием, можно было заключить, что они старые знакомые, а возможно, и друзья. Раньше этот господин на Валаам не приезжал.

Уж не Винокуров ли? Нет, не Винокуров. Бывшего сослуживца Олега Мессмера, так же как Угарова и Василия Мессмера, на Валааме хорошо знали, Винокуров придерживался старого доброго правила: "Не согрешишь - не покаешься, не покаешься - не спасешься". Поэтому к Олегу он приехал просить прощения значительно раньше Елены, сразу же после возвращения из Варшавы. А затем, пополнив своим вкладом казну монастыря, приезжал еще два раза: перед самой войной - на петровский пост и в июле 1917 года - в день памяти преподобного Сергия, мощи которого находились в соборном храме.

По словам Слюсарева, Афанасий был крайне взволнован приездом и разговорами с этими тремя посетителями, которые, судя по всему, нагрянули неожиданно, не предупредив его о своем приезде. Елена Эгерт уехала на следующий день, а остальные двое пробыли на Валааме еще сутки. Вскоре после их отъезда Афанасий покинул монастырь и больше там не появлялся.

От Борина я знал, что старик Мессмер телеграфировал Афанасию о смерти Василия. Не с телеграммой ли отца связан его отъезд?

Нет, сообщение о самоубийстве брата Афанасия в монастыре получили позднее, дня через два-три.

Следовательно, покинуть Валаам его побудило нечто иное, не имеющее отношения к судьбе брата. Что же именно?

Точно установить даты всех мартовских событий было невозможно: как-никак, а времени прошло порядочно. Но по нашим прикидкам получалось, что троица пробыла в монастырь вскоре после убийства Ритусом в Краскове Дмитрия Прилетаева, когда ценности "Алмазного фонда" уже находились на квартире Елены Эгерт.

На обычный визит к страждущему иноку все это не походило. Для обычного визита можно было выбрать другое, более подходящее время. Создавалось впечатление, что посещение Валаама любовницей командира партизанского отряда "Смерть мировому капиталу!", Уваровой и неизвестным господином имеет какое-то отношение к ценностям "Алмазного фонда".

Не передала ли тогда Эгерт имущество "Фонда" Уварову или тому же Афанасию?

Нет, исключено. По словам Отца, в конце марта он сам перевез ценности на квартиру какого-то анархистского боевика, куда переехала и Эгерт. Тогда все было в наличии. Драгоценности исчезли во время ареста Галицкого - с 25 до 30 апреля, когда ни Афанасия, ни Уварова в Москве не было. Именно в конце апреля миллионные сокровища растаяли, как леденец во рту, оставив после себя лишь сладкие воспоминания.

Не согласовывалось это и с попыткой Эгерт наложить на себя руки. А такая попытка действительно была. Сухов не только установил больницу, в которой она лежала, но и допросил лечившего ее врача.

Факты. Куда от них денешься? И все же... И все же я не мог избавиться от мысли, что рассказанное Хвощиковым имеет прямое отношение к исчезновению сокровищ и что любовница Галицкого обвела своих новых друзей анархистов вокруг пальца.