Татьяна Полякова - Трижды до восхода солнца

Мы устроились на диване, я лицом к стене, Агатка уткнулась носом в мою спину и затихла. А я вдруг подумала, что у нее могла быть другая причина остаться здесь. Может, ей, как и мне, просто страшно оставаться одной по ночам.

Я нашла ее руку и осторожно сжала.

— Кончится тем, что мы заведем собаку и будем жить втроем, — с усмешкой пробормотала она.

— Ну уж дудки, — фыркнула я. — В следующем году непременно выдам тебя замуж.

— Лучше сама под венец отправляйся, у тебя большой опыт.

Утром сестрица вскочила рано и отправилась в кухню готовить завтрак, включила телевизор и под его монотонное бормотание то хлопала дверцей холодильника, то гремела посудой. Решив, что если я теперь не мету улицы, то вскакивать ни свет ни заря мне ни к чему, я стойко игнорировала ее бурную деятельность. Предстоящий день не сулил ничего хорошего, и я вновь позавидовала медведю. Но остатки сна давно улетучились, отлеживать бока не имело смысла. Я заглянула в кухню, сестрица, сидя перед телевизором, пила кофе.

— Ждешь новостей? — спросила я. Она молча кивнула, а я отправилась в ванную.

Я стояла под душем, когда Агатка забарабанила в дверь.

— Чего? — выключив воду, крикнула я.

— Вылазь.

— Сестра — это наказание, — решила я, но спешно закончила омовение и вскоре появилась в кухне. На экране телевизора девица с микрофоном в руке тараторила: «Вчера в половине двенадцатого ночи на парковке возле редакции газеты «Вперед!» был обнаружен труп известной журналистки Натальи Юдиной. По предварительному заключению, она была задушена…» Девица продолжала говорить, а я пожалела, что вышла из ванной. Ничего нового я не узнала, а вот аппетит себе испортила.

Труп Юдиной обнаружил охранник. В половине двенадцатого он отправился с обходом и заметил на парковке ее машину. Это показалось ему странным, так как Юдина вышла из здания около восьми часов вечера. Охранник обследовал парковку и в кустах возле забора наткнулся на труп. По его словам, офис Юдина покинула с замшевой сумкой в руках и небольшим портфелем. И сумка и портфель исчезли.

Новость передали все местные каналы. К середине дня она перекочевала на центральные, по крайней мере два из них не обошли ее вниманием. Все в один голос твердили, что убийство Юдиной связано с ее профессиональной деятельностью. Вспомнили ее борьбу с коррупцией, особо отметив честность и бескомпромиссность покойной, и задались вопросом, о каком демократическом обществе может идти речь, если журналистов убивают на пороге редакции.

Пресс-секретарь прокуратуры выступил с заявлением, что виновные в чудовищном преступлении в ближайшее время будут найдены и понесут заслуженное наказание.

— Аллилуйя, — проворчала я под сердитым взглядом Агатки.

— Самое время навестить предков, — сказала она.

— Хочешь взять у отца интервью?

— Я что, спятила, по-твоему? День все равно потерян, а я в отчем доме давно не появлялась. Позвони, узнай, как они там. — Я ушла в прихожую, где висел телефон, и минут пять разговаривала с мамой.

— Оказывается, вчера сняли гипс, — сообщила я сестрице. — В семье ликование, нас ждет торжественный ужин.

— Ничего, переживем, — пожала плечами Агатка.

Передвигалась мамуля с большой осторожностью, и ужин заказали из ресторана. Но все равно он удался на славу. Мама заявила, что в понедельник собирается выйти на работу, и папа в преддверии счастливого события сиял, как новенькая монетка. Сестрица все-таки попыталась завести разговор об убийстве Юдиной, но была остановлена гневным маминым рыком:

— Только разговоров о трупах мне здесь не хватало.

В общем, собрав со стола посуду и устроившись в гостиной, мы беседовали исключительно о переменах в моей трудовой биографии. Агатка заверила, что приобрела в моем лице ценного работника, мамуля довольно улыбалась, после чего заговорила о делах на личном фронте. Но тут ни я, ни сестрица ее не порадовали. Стойко продержавшись три часа, мы засобирались восвояси, папа провожал нас до двери, и я позволила себе напомнить о Юдиной.

— Человеком она была сложным, — в ответ на вопрос, что он думает по поводу убийства, ответил папа. — Иногда ей не хватало объективности. Но руководствовалась она не собственной выгодой, а исключительно заботой об обществе. Очень многие ее статьи, особенно те, в которых речь шла о коррупции, явились поводом обратить на приведенные в них факты наше самое пристальное внимание. Как результат — несколько уголовных дел. Казнокрадов-чиновников в городе стало меньше, а врагов у нее больше.