Марина Серова - Пять миллионов неприятностей

Головлев немного подумал, потом кивком головы пригласил меня следовать за ним. Войдя в банк, он сразу же двинулся направо, к лестнице, и мы поднялись на второй этаж. Головлев сам отпер свой кабинет, сказав охраннику, чтобы тот оставался за дверью.

Он сел за оснащенный компьютером стол, в высокое крутящееся кожаное кресло, мне же предложил устроиться по другую сторону стола. Он ничего не сказал, просто смотрел на меня выжидательно, и я сама решила начать разговор.

– Первым делом я хочу задать вам несколько вопросов, Петр Николаевич. Владислав Метлицкий брал кредит в вашем банке несколько месяцев тому назад?

– Да, брал, – коротко ответил Головлев.

– Судя по тому, что вы моментально ответили на этот вопрос, это дело вам хорошо знакомо? – Я посмотрела в лицо президенту. – То есть вы в курсе, что он перестал платить по нему?

Головлев прикрыл глаза.

– И вас это очень взволновало, так? Как и вашего подчиненного, Кирилла Армишева?

Петр Николаевич слегка вздрогнул при упоминании имени Армишева.

– Это вы велели ему разрулить ситуацию с возвращением кредита и послали к Ольге Метлицкой? – продолжила я свои выяснения.

– Нет! – вдруг повысил голос Головлев. – Я не давал ему никаких указаний!

– Тогда почему же он следил за ней?

Головлев резко встал со своего кресла и подошел к окну. Постоял несколько секунд ко мне спиной, задумчиво глядя на улицу. Потом повернулся ко мне.

– Я не знаю, зачем вам это нужно, – наконец произнес он. – Как и не знаю, кто вы такая.

– Я же показала вам документы! – напомнила я ему.

– Ну а вы-то какое ко всему этому имеете отношение? – Головлев не спешил со мною откровенничать.

– Я понимаю, что вы напуганы из-за смерти Армишева, – сказала я. – Да и вчерашний визит Парамонова произвел на вас сильное впечатление. Это даже отразилось на вашем лице.

Я скользнула по его физиономии выразительным взглядом, и Головлев машинально провел рукой по своей чуть припухшей щеке.

– Я хочу знать: что от вас нужно Парамонову? В настоящий момент я являюсь телохранителем Ольги Метлицкой, которой угрожает опасность. Вам она, я так понимаю, тоже угрожает? Ее следует устранить! Я могу постараться это сделать, но мне нужны подробности для прояснения всех обстоятельств.

– Со стороны Кирилла ей не могла грозить никакая опасность, – наконец подал голос Петр Николаевич. – Он просто хотел найти ее мужа.

– Так, а зачем?

– Как зачем?! – изумился Головлев. – Он должен нашему банку деньги!

– А разве Армишев возглавлял вашу службу безопасности?

– Нет, он возглавлял кредитно-финансовый отдел. И лично отвечал за операцию по выдаче кредита Метлицкому. Тот перестал платить, и Кирилл очень переживал. Он работал у нас недолго и считал лично себя виновным в этой истории. Я и понятия не имел о том, что он решил следить за женой Метлицкого! – воскликнул Головлев и в волнении заходил по кабинету.

Потом он подошел к столу, налил из бутылки минеральную воду в пластиковый стаканчик и залпом выпил. Промокнув губы белоснежным носовым платком, который он достал из кармана пиджака, Головлев продолжал:

– У меня просто голова идет кругом... Мне все время кажется, что это какой-то дурацкий сон! Сначала Кирилл стал регулярно где-то пропадать, ссылаясь на какие-то дела. Потом выяснилось, что его убили!.. А потом ко мне заявляются эти бандюганы и говорят, что я ничего не получу!

– Подождите, Петр Николаевич, расскажите мне обо всем поподробнее. Значит, Кирилл не говорил вам о том, что он собирается следить за Ольгой?

– Нет, ничего такого он мне не говорил.

– Но вы обсуждали с ним эту тему? Кредит Метлицкого?

– Да, конечно, – кивнул Головлев. – Причем я ни в чем его не обвинял и ничего от него не требовал! В конце концов, возвращение кредита не является задачей экономиста! Конечно, я ему сказал, чтобы впредь он был осмотрительнее и все проверял тщательнее, но разыскивать исчезнувшего Метлицкого я его не уполномочивал! Такие вопросы решает служба безопасности! И уж никак не путем слежки за женой кредитора! Это же незаконно! С должниками нужно действовать иными методами! В конце концов, есть суд!

Головлев очень разгорячился, покраснел, у него даже взъерошились волосы. С его установками, в сущности, правильными, ему светил успех в бизнесе где угодно, только не в России. Наша действительность гораздо жестче, чем он представлял себе, глядя из окна европейского колледжа во время лекций по финансовому праву.