Наталья Перфилова - Медовый месяц с врагом

– Да не торопись ты так! – рассмеялась я. – Он только что у твоего подъезда был, но уехали они с Максом. Не до любви им сегодня. Они Крутова поймали. Так что сиди и спокойно пей чай.

– И чего они с этим парнем сделать планируют?

– Нин, а ты знаешь, что Павел человека убить может с легкостью? – тихо спросила я. – И убивал уже. Много.

– Догадываюсь, – спокойно ответила подруга. – Ну и что?

– Как что? Разве тебя это не пугает?

– А тебя? Или ты думаешь, что Максим – агнец божий?

– Нет, но он не убийца…

– Тот, кто по справедливости действует, тот не убийца.

– Красивая логика. Только от этого не легче.

– А ты не забивай мозги. Не твои проблемы. У наших мужиков свой мир, и в этом мире свои законы и правила.

Мы еще долго беседовали с Ниной, как в юности, делились друг с другом мечтами и переживаниями. Когда на улице стемнело, я вызвала такси и отправилась в особняк, как и обещала «брату».

Особняк встретил темными окнами. Горела одинокая лампочка над главным входом, вдоль аллеи, ведущей к крыльцу, светилась полоса фонариков. Я решила не пользоваться своими ключами; не может быть, чтобы в доме совершенно никого не было! Насколько мне известно, большинство прислуги постоянно проживает в особняке, под их комнаты выделено целое крыло.

Я позвонила в дверь и приготовилась терпеливо ждать, но дверь практически мгновенно открылась. На пороге стояла встревоженная Клара. Как всегда тщательно причесанная и аккуратно одетая, она совершенно не походила на человека, только что поднятого с кровати. Пройдя в холл, я устало спросила:

– Почему вы не спите, Клара? На дворе уже ночь.

– Как я могу уснуть, не зная, что происходит? Сегодня прибегала эта ненормальная, кричала, что особняк теперь ее, она всех уволит. Я пыталась получить разумные объяснения ее заявлению, но она похватала какие-то вещи в комнате Константина и унеслась.

– Не обращайте внимания, она блефует. Никто никого увольнять не собирается.

– Жаль, что так получилось. Я так надеялась, что вопрос разрешится мирным путем, когда помогала вам добыть доказательства измены мужа.

Вот так новость! Оказывается, Лили не случайно застукала горничную в своей постели! Но теперь это вряд ли имеет значение.

– Я слышала, кого-то из вас обвиняют в этом убийстве? Елена кричала об этом, но как-то невразумительно, – тревожно заглянула мне в глаза экономка.

– Подозревают, конечно, но доказательств вроде нет никаких. Да вы не волнуйтесь, я его не убивала.

– А Максим? – тихо спросила Клара.

– Он тоже.

– Это точно?

– Что за вопрос, Клара? Да и потом, это наши проблемы. Я же сказала, для вас все остается по-прежнему, увольнений не предвидится, смены хозяев тоже. Что вам еще надо?

– Но вы же знаете… – начала было она, но продолжить не решилась. – Ужинать будете?

– Буду. Только не накрывайте мне в столовой. Я на кухне, если можно, поем.

– Конечно. – Клара удивилась, это было заметно, но я так устала, что вживаться в роль стервозной Лилианы у меня просто не было сил.

На кухне я села за стол и облокотилась на руку. Экономка молча сновала от плиты к холодильнику, заваривала чай и нарезала бутерброды. Она поставила передо мной дымящуюся чашку и поднос с закусками, сама встала по другую сторону стола.

– Вам еще что-нибудь надо?

– Если не очень устали, присядьте со мной, поужинайте.

Клара растерянно опустилась на стул.

– У вас что-то случилось? – встревоженно спросила она. – С Максимом? Ранен опять? Или…

– Да что вы, Клара, так всполошились? Нормально все, просто я устала и хочется пообщаться с нормальным человеком. В конце концов, вы не просто прислуга…

– Но вы же сами запретили мне напоминать об этом, – перебила меня экономка, покрывшись красными пятнами. – Когда узнали, предупредили, что это не дает мне никаких преимуществ перед другими. Зачем же теперь… – Она чуть не плакала. Ее недомолвки меня заинтриговали.

– Теперь я думаю по-другому, Клара.

– Нет-нет, вы были правы, Лилиана Владимировна, – горячо начала убеждать меня экономка. – Незачем кому-то знать об этом. Прошло столько лет, я довольна своим положением и не хочу перемен. Сейчас это уже ни для кого не имеет значения.

– Но для вас-то имеет. – Я говорила дежурные фразы, вызывая ее на откровенность.

– Конечно, ведь он же мой единственный сын! Но я не жалуюсь. Почти всю жизнь он провел на моих глазах, я заботилась о нем, практически вырастила. Зачем сейчас, спустя тридцать пять лет, ворошить старые могилы?