Елена Гордина - Когда красота убивает

Мобильник затренькал где-то совсем рядом, и я на ощупь откинула крышечку:

– Алло?

Мишкин голос, родной и как обычно нежный, заботливо поинтересовался:

– Не разбудил?

– Нет! – зевнула я, высоко задирая стройные ноги. – Я уже проснулась!

– Малыш! – В голосе появились виноватые нотки. – Я сегодня буду поздно. У меня деловая встреча. Ты не жди, ложись спать. Хорошо?

Мне стало чертовски обидно, слезы сами собой навернулись на глаза.

– Чувствую себя соломенной вдовой! – разрыдалась я в трубку. – Постоянно одна дома!

– Малыш! Ну успокойся! Сходи в магазин, купи себе что-нибудь…

– Мне ничего не надо, – продолжала рыдать я. Действительно, зачем мне новые тряпки, если в них не перед кем показаться?

Маша, наша кухарка и по совместительству домработница, принесла мне тарелку с салатом и две свежие булочки. Я сажусь на постели скрестив ноги и начинаю уплетать за обе щеки. Настроение безнадежно испорчено, да еще около кровати крутится эта несносная болонка Розочка, подарок свекрови. И жить с ней невозможно, и пристрелить жалко.

Это какой же идиот придумал, что утро вечера мудренее? Вчера мне было даже весело, напал кураж, а сегодня не хочется открывать глаза. Я уже давно проснулась, а вставать нет сил. Надо что-то делать, наверное, искать работу или хотя бы помыть голову, зубы почистить. Тяжело опускаю ноги с раскладушки, и первое, на что натыкается мой взгляд, – сиротливая кучка шмоток на полу. Старые джинсы с отвисшим задом, миленький серо-сине-черный байковый халатик и оранжевая водолазка, которая теперь не налезает даже на шею. Неужели это все мои вещи? Я судорожно вскакиваю. Так! Что там у меня еще должно быть? Ну-ну! А! Вот и длинная трикотажная юбка, ага, под стулом валяется, и свитер серый китайский на месте. Значит, весь гардероб в сборе. Мне становится так тоскливо, хоть волком вой. Я совершенно отвыкла от людей, я забыла, как можно работать, я боюсь всего. Села и заревела в голос.

Совершенно очевидно, что у меня затяжная депрессия, наверное, мне необходимо лечение, скорее всего даже в клинике. Я зло утерла слезы кулаком. На депрессию и клинику можно забить. Успокаивать меня некому, сопли вытирать тоже. Тогда какой смысл рыдать?

Я решительно подошла к окну и на мгновение замерла. Сегодня дождя нет, значит, можно пробежаться. Бегать? Это с моей-то комплекцией? Мне становится плохо от собственной смелости. Да я распугаю всех прохожих! Ну и черт с ними. Подняла с пола джинсы и, скрипя, пыхтя и втягивая живот до отказа, застегнула «молнию». Корова! Водолазку примерить не решилась и надела свой любимый серенький свитер. И вообще в зеркало лучше не смотреться – что с утра настроение себе портить? Итак, хоть иди и вешайся, если, конечно, Белла Карповна мыло мне оставила.

На улице довольно прохладно, все-таки сентябрь на носу. Я зачем-то втягиваю живот и резко стартую с места. Спустя пару метров, к огромному удивлению, начинаю задыхаться. Пот катится градом, застилает глаза, а жир колышется в такт шагам. Полчаса быстрой ходьбы дались адскими усилиями. Я устала так, словно копала землю даже не носом, а ушами.

– Что ж мне тяжело-то так? – с удивлением спросила сама себя и остановилась в городском саду, чтобы дух перевести, а заодно и осмотреться. Таких же сумасшедших, как я, много – две стройные симпатичные девушки бегут уже второй круг вокруг фонтана. Пожилая чета семенит рука об руку, да еще мужчина в вязаной шапочке, натянутой на самые глаза, и с плеером на шее.

– Тяжело с непривычки? – останавливается он около меня и приветливо улыбается. – Да?

– Ага. – Я тоже улыбаюсь, но очень грустно. – Жутко тяжело, словно вагон с углем разгрузила.

– Ничего. – Мужчина бежит на месте, а я все еще пытаюсь восстановить дыхание. – Через неделю будет гораздо легче! Удачи! – И он унесся вперед.

А я, спотыкаясь и путаясь в собственных ногах, решала сделать еще один круг. Домой возвратилась совершенно мокрая, измученная и усталая до такой степени, что не остается сил даже на душевные переживания. Скинула влажную от пота одежду на пол. И у меня вдруг возникла шальная мысль посмотреть на себя в зеркало.

Огромное зеркало в ванной, к моему удивлению, осталось на месте. Наверняка коварная Белла специально его не тронула: мол, смотри, любуйся на себя.

А что? И посмотрю, мне сегодня ничего не страшно! Я бочком-бочком приблизилась к зеркалу и автоматически закрыла глаза. Нет, так дело не пойдет. Открыла! Да, а размер-то у меня 52 – 54, это точно. И когда же я успела так разъесться? Ну как же, Сереженька любил пироги, пирожки, ватрушки. Непременно свежие. А вчерашние доедала я. Не выбрасывать же! Жалко!