Михаил Март - Окончательный монтаж

– В Сочи? К морю?

– В деловую командировку. В компании с ошеломительной красоткой. Билеты уже у нее. Можешь покадрить ее, если получится. У вас СВ, купе на двоих. Она едет на кастинг фотомоделей. Такую красотку одну отпускать нельзя, так что совмещай полезное с приятным. Ты малый симпатичный, может, она на тебя и клюнет. Только не наглей, не то тут же отошьет. Заедешь за ней на улицу Гастелло, дом восемь, квартира шестьдесят два. Не позже семи. Машину оставишь на платной стоянке Курского вокзала, я потом ее перегоню к твоему дому.

– У меня нет слов, Гера! Ты настоящий друг.

– Ты заслужил. В Сочи вас встретят, там и деньги получишь, будет на что погулять.

Семен расплылся в улыбке.

Левша вышел из дома и поискал взглядом описанную ему по телефону машину. Машину он не узнал, но увидел стоящего возле стареньких «Жигулей» мужчину. Это был Герман. Тарас помахал ему рукой и подошел.

– Идешь на мелочевку, Левша. Работа непыльная. – Он протянул ему железнодорожный билет. – Поезд в восемь, сочинский. У тебя последний вагон. Доедешь до Курска, вернешься обратно, а потом возьмешься за свое главное дело.

– Что нужно-то? – готовый ко всему, спросил Левша.

– Ничего сложного. На заднем сиденье машины лежит большая корзина и пакеты с продуктами. Жареная курица, бутерброды, пепси, фанта, коньячок, конфеты, фрукты. Там же белый халат. В кармашке несколько сотен для проводников. Они не любят, когда по их вагонам ходят торгаши, без смазки не обойтись. На подъезде к Курску наденешь прикид и вперед. Тебя интересует шестой вагон, третье купе. В нем едет милая парочка. Хоть в доску разбейся, но всучи им бутылку коньяка. Только никаких скидок. Парень ушлый, официант. Сбросишь цену – он поймет, что ты ему туфту впариваешь. Это все. Перед выходом на перрон еще раз загляни в купе и убедись, что ребята твой коньячок пьют.

– Все ясно. Только толкачи водку носят, а не коньяки.

– Водку он не пьет, дама тем более. А правила «железки» и ее коммерческие выгоды им неизвестны, они на поездах не ездят. Одним словом, сопляки на твоей шее висят. Сам разбирайся. Я тебе даю возможность сухим выйти из воды. Там в сумке есть очки, усы и прочая муть, можешь обклеиться, чтобы не признали. Ты же на российской территории в розыск попал.

– До Интерпола дело еще не дошло, а Украина и Россия общей базы не имеют. Во всяком случае, до Харькова я не собираюсь ехать.

– Харьков с Киевского вокзала, следопыт. Забери свой мобильник, ты забыл его вчера в моей машине. Сойдешь в Курске с поезда, позвони и доложи о результатах. Помни, тебя никто не страхует. Упустишь сладкую парочку – выбросим тебя из обоймы. Действуй.

Герман ушел, а Левша сел в «жигуленок».

Когда Левша вышел из квартиры, в нее вошли Дербенев и Иван. Как всегда эти чистоплюи были в бахилах и перчатках. Сегодня они выполняли приятную для них работу: со стены сняли четыре картины, подлинные холсты заменены копиями.

– Первая в моей жизни кража, которая никогда не будет обнаружена, – ухмыляясь, заявил Иван.

– Я бы даже не назвал наш визит кражей, Ваня. Это конфискация произведений искусства, которые могут оказаться на помойке, как и весь антиквариат. Генерал был умным человеком, но почему воспитал свою дочь такой дурой?

– Дура – это не воспитание, Сева, а диагноз. Зато теперь эти картины будут висеть в музее. Баскакова не устоит перед импрессионистами. Это ее конек.

– С этой стервой надо держать ухо востро. Она наше слабое звено.

– Зря ты с ней связался, – махнул рукой Иван.

– Не зря. Все женщины идут в одной связке, как альпинисты, страхуя друг друга. Одна упадет и других за собой потащит. Если бы я их тогда не объединил, ничего не получилось бы.

– Да, Сева, ты мастак плести паутину.

– Женскими узелками, Ванюша. Роковые женщины существуют только в романах. На самом деле женская логика поддается расшифровке. Они очень небрежны, проходя самые сложные участки, и слишком аккуратны там, где требуется легкость и скорость. Выслушай женщину и сделай все наоборот. Я их очень внимательно слушал, а потом ставил на свое место Кулешова. Нет, думал, вы ошибаетесь, милые дамочки. Я оставлял внешнюю оболочку, то, что называют женской логикой, а начинку менял полностью. Только в такой комплектации план стал приемлемым к осуществлению. И поверь мне, Ваня, это большой труд, за год я постарел лет на пять. Все! Выдохся. Теперь можно идти на покой.

Они свернули подлинные холсты в рулоны, картины повесили на прежние места.