Артур Конан-Дойль - Полосатый сундук

Длинный и худой, напоминавший чем-то коршуна, Армстронг зарекомендовал себя прекрасным моряком, но славился своей скупостью и алчностью. Наша находка взбудоражила его. Сверкая глазами, он уже подсчитывал, сколько придется на долю каждого из нас, когда мы продадим вещи с покинутого брига и поделим выручку.

- Если это действительно уникальные вещи, как говорится в записке, то мы можем получить за них любую сумму, сколько ни запросим. Вы и представить себе не можете, какие бешеные деньги платят иногда богатые коллекционеры. Тысяча фунтов для них сущий пустяк. Не ошибусь, если скажу: этот рейс мы сделали недаром!

- Не думаю, - ответил я. - По-моему, эти антикварные вещи ничем не отличаются от тех, которые часто привозят из Южной Америки.

- Ну, знаете, сэр, я сделал уже четырнадцать рейсов и не встречал ничего похожего на этот сундук. Да он и пустой-то стоит кучу денег, а ведь в нем, если судить по весу, лежит что-то ценное. Не заглянуть ли нам в него?

- Но ты же испортишь сундук, если сломаешь замок, - возразил второй помощник.

Армстронг присел перед ящиком на корточки и стал рассматривать замок, наклонив голову набок и чуть ли не касаясь замка своим длинным, тонким носом.

- Сундук сделан из дубовых досок, - заявил он, - и кое-где немного рассохся. Будь у меня под руками долото или нож с крепким лезвием, я мог бы открыть замок, ничуть не повредив корпус.

При упоминании о ноже с крепким лезвием мне невольно вспомнился мертвый матрос на бриге.

- Может, и он пытался открыть ящик, но кто-нибудь помешал ему? произнес я.

- Не знаю, сэр, но я уверен, что смогу открыть сундук. Вот тут в шкафу есть отвертка. Подержи-ка лампу, Эллердайс, я мигом все сделаю.

- Постойте! - воскликнул я, заметив, что Армстронг, в глазах которого горели любопытство и жадность, уже наклонился над крышкой. - Не понимаю, зачем нам спешить? Вы же прочли на ярлыке предупреждение не открывать сундук. Возможно, оно не имеет никакого смысла, но я почему-то склонен верить ему. В конце концов все, что есть в сундуке, никуда оттуда не денется, и если даже в нем спрятаны драгоценности, они не потеряют своей стоимости, где бы мы ни открыли сундук - в конторе владельцев брига или в каюте "Мэри Синклер".

Армстронг был явно обескуражен моими словами.

- Уж не суеверны ли вы, сэр? - пробормотал он, и на его тонких губах мелькнула презрительная усмешка. - Если сундук уйдет из наших рук и мы не узнаем, что в нем находится, нас могут обмануть. Кроме того...

- Довольно, мистер Армстронг! - резко оборвал его я. - Вы получите свою долю, можете не беспокоиться, но я не позволю открывать сундук сегодня.

- Обратите внимание, надпись на ярлыке сделана по-английски. Значит, его уже осматривали европейцы, - добавил Эллердайс. - Да кроме того, если сундук предназначен для хранения ценностей, это вовсе не значит, что они и сейчас находятся в нем. Можно не сомневаться, что немало людей заглянуло в ящик с тех пор, как минули времена старого губернатора Терра Фирма!

Армстронг пожал плечами и бросил отвертку на стол.

- Ну, как хотите, - буркнул он.

Однако я заметил, что, хотя мы потом говорили о самых посторонних предметах, взгляд Армстронга все с тем же выражением любопытства и алчности то и дело возвращался к полосатому сундуку.

Тут я перехожу к описанию дальнейших событий, при воспоминании о которых даже и сейчас невольно содрогаюсь от ужаса.

Каюты наших офицеров были расположены вокруг кают-компании, а моя, самая дальняя, находилась в конце небольшого коридора, у сходного люка. Обычно я не стоял на вахте, за исключением особо важных случаев, и дежурства были распределены между моими тремя помощниками. Армстронг нес полуночную вахту, которая оканчивалась в четыре часа утра, когда его сменял Эллердайс.

Должен сказать, что я сплю, как правило, очень крепко, и нужно сильно встряхнуть меня, чтобы разбудить. И все же в ту ночь или, вернее, на рассвете я внезапно проснулся сам и сел на койке. Хронометр показывал половину пятого. Мои нервы были натянуты, как струны. Меня разбудил какой-то звук, падение тяжелого предмета и нечеловеческий вопль, все еще звеневший у меня в ушах. Я сидел и прислушивался, но теперь вокруг было тихо. И тем не менее этот страшный вопль не был игрой моего воображения, он прозвучал, видимо, где-то совсем близко, и мне казалось, что я все еще его слышу. Я спрыгнул с койки, кое-как оделся и поспешил в кают-компанию.

Вначале я не заметил ничего необычного. В холодном полумраке я различал накрытый красной скатертью стол, шесть стульев с вращающимися сиденьями, буфет из орехового дерева, барометр, а в дальнем конце каюты большой полосатый сундук. Я уже повернулся, намереваясь подняться на палубу и расспросить второго помощника, как вдруг заметил какой-то предмет, торчавший из-под стола. Это была человеческая нога, обутая в высокий морской сапог. Я нагнулся и увидел, что на полу, лицом вниз, скорчившись и выбросив вперед руки, лежит человек. С первого же взгляда я узнал своего первого помощника Армстронга. Он был мертв. Несколько мгновений я простоял молча, задыхаясь от волнения, затем бросился на палубу, позвал Эллердайса и вместе с ним вернулся в каюту.