Алистер Маклин - Ущелье Разбитого Сердца

— Полковник Ферчайлд, вероятно, ослабел от голода. Уведите его, пусть еще поголодает.

— Теперь попробуйте связаться с Риз-Сити, — приказал Клермонт. — Выясните, нет ли у них сведений о пропавших капитане Оукленде и лейтенанте Ньювелле.

Фергюсон принялся отстукивать сигналы вызова. Спустя некоторое время полковник спросил:

— Никого нет на приеме?

— Мне кажется, сэр, линия не работает. — Телеграфист озадаченно почесал затылок. — Видимо, где-то обрыв.

— Как это могло случиться? Ведь не было ни снегопада, ни сильного ветра. Еще вчера из Риз-Сити мы говорили с фортом Гумбольдт. Попытайтесь еще, а мы пока позавтракаем.

Все заняли те же места, что и вечером накануне, только вместо доктора Молине, которого еще не было, за стол с шерифом уселся Дикин. Преподобному отцу Пибоди было явно не по себе от такого соседства. Но арестованный не обращал внимания ни на вздохи, ни на косые взгляды, а ел с отменным аппетитом.

Клермонт откинулся на спинку своего кресла, кивнул Генри, чтобы тот налил ему кофе, закурил с разрешения Марики длинную папиросу и добродушно сказал:

— Оказывается, доктору Молине трудновато привыкнуть к нашему армейскому распорядку. Генри, разбудите его. — Он полуобернулся и крикнул в проход: — Фергюсон?

— Ничего нового, сэр.

С минуту Клермонт задумчиво постукивал пальцами по столу рядом с чашкой кофе. Потом громко сказал:

— Убирайте аппаратуру, мы отправляемся. Майор, будьте добры…

Договорить он не успел, потому что в вагон ввалился Генри. Он был бледен. Его глаза казались темными от ужаса.

— Господин полковник!

— Черт возьми, Генри, в чем дело?!

— Он там лежит… мертвый! Я имею в виду доктора Молине!

— Доктор Молине умер? Вы уверены? Может быть, он просто крепко спит? Вы пробовали его разбудить?

Генри кивнул. Его начинало трясти. Он показал неверной рукой в окно.

— Он холодный, как этот снег.

О'Брейн стремительно пошел во второй вагон. Генри понемногу приходил в себя.

— Похоже, он умер тихо, во сне.

Клермонт поднялся и зашагал взад-вперед по узкому пространству между двумя столами.

— В самом расцвете сил… — отчетливо произнес отец Пибоди. Он молился.

Когда О'Брейн вернулся, его лицо было серьезным.

— Похоже на сердечный приступ. Судя по лицу, он даже не успел понять, что умирает.

В наступившей тишине резко и очень трезво прозвучал голос Дикина:

— А нельзя ли мне взглянуть на труп?

Все повернулись к нему. Взгляд полковника был полон холодной враждебности.

— Зачем вам это понадобилось?

— Чтобы установить причину смерти, — безразличным тоном ответил Дикин. — Я же преподавал на медицинском факультете.

— Вы получили квалификацию врача?

— Да. Но сейчас меня ее лишили.

— Иначе и быть не могло.

— Спешу заметить, это произошло не из-за моей некомпетентности, а… скажем так — за другие провинности.

Полковник Клермонт привык смотреть на вещи реально и не мог не признать правоту этого человека, какие бы чувства к нему он не испытывал.

— В конце концов, почему бы не разрешить? Проводите его, Генри!

Когда Дикин и Генри вышли, воцарилось молчание. Никто не нарушил его даже после появления Генри с кофейником свежего кофе. Но стоило Дикину открыть дверь, как Клермонт тут же спросил:

— Ну, что скажете? Сердце, не так ли?

— Нам повезло, что с нами едет представитель закона, — ни на кого не взглянув, ответил Дикин. Он подошел к раковине, пустил тоненькую струю воды и очень по-докторски принялся мыть руки.

— Что вы хотите этим сказать? — губернатор Ферчайлд напоминал теперь большую встревоженную птицу.

— Кто-то оглушил Молине, вынул из саквояжа с его медицинскими инструментами хирургический зонд, ввел его в межреберное пространство под левым соском и пронзил сердце. Полагаю, смерть наступила мгновенно. — Дикин наконец-то поднял глаза, и все увидели, какими спокойными и внимательными они стали. — Так уверенно это мог сделать только человек, знакомый с медициной. Или, по крайней мере, знающий анатомию человека. Кто-нибудь из вас знает анатомию?

Напряжение, возникшее после этого вопроса, вызвало резкий вопрос Клермонта:

— Что за чушь вы порете, Дикин?

— Сходите и убедитесь сами. — Во взгляде, которым Дикин смотрел на полковника, было что-то, похожее на жалость. — По голове его ударили чем-то тяжелым, скажем, рукоятью револьвера. Кожа над левым ухом припухла, но смерть наступила раньше, чем образовался синяк. В груди с левой стороны — крошечный укол…