Дж Коннингтон - Загадка с девятью ответами

- Но послушайте, у этой женщины во всем свете не было ни одного врага!наконец взорвался он.- Это просто невероятно!

- Я только что видел ее тело,- сухо ответил инспектор.

Грубость этой фразы возымела необходимый эффект.

- Что ж, если так, можете рассчитывать на мое содействие. Я готов взяться за все, чего вы только ни потребуете.

- Прекрасно, доктор Маркфилд,- снова вмешался сэр Клинтон.- Может быть, вы сможете помочь нам и в Другом вопросе? Ведь вы, кажется, были дружны с миссис Силвердейл. Не могли бы вы рассказать нам о ней что-нибудь - все, что сочтете нужным?

Маркфилда вдруг осенило какое-то новое соображение. Тень недоверия омрачила его лицо.

- Хорошо, я готов отвечать на любые вопросы,- с явной неохотой отозвался он.

Сэр Клинтон молчал, и инспектор понял, что настал его черед поддерживать беседу. Он извлек из кармана свой блокнот.

- Итак, доктор Маркфилд, позвольте для начала спросить, когда вы познакомились с миссис Силвердейл?

- Вскоре после того, как они с мужем приехали в Вестерхэвен. То есть около трех лет тому назад.

- Вы хорошо ее знали?

- Я постоянно виделся с нею на танцах и вечеринках. Хотя в последнее время мы стали встречаться реже. У нее, естественно, завелись новые друзья, а я сейчас не так уж много танцую.

- Понятно. Она любила танцевать. Можете ли вы назвать каких-либо людей, которые много общались с нею в последнее время?

- Я мог бы назвать целый список. К примеру, молодой Хассендин. Насколько я слышал, она использовала его в качестве постоянного партнера по танцам, однако сам я теперь так редко выезжаю, что едва ли могу дать вам точную информацию по этому вопросу.

- Что вы можете сказать о миссис Силвердейл как о человеке?

Маркфилду не понадобилось долго думать, чтобы дать ответ:

- Понимаете, она была француженкой. Мне она всегда казалась весьма привлекательной. Некоторые называли ее развязной. Она считала, что жизнь предназначена для развлечений. Естественно, что в нашей тихой глубинке она была не ко двору. Вероятно, кое-кого она восстановила против себя. Женщинам, например, не нравилось, что она одевается с таким шиком.

- Имеются ли у вас причины подозревать, что она принимала наркотики?

Вопрос явно привел Маркфилда в изумление.

- Наркотики? Нет! Она в жизни к ним не притрагивалась. Кому это понадобилось распускать такую клевету?

Флэмборо тактично проигнорировал последнюю фразу.

- Значит, исходя из того, что вам известно о миссис Силвердейл, вы могли бы утверждать, что самоубийство в ее случае - вещь невероятная?

- Разумеется!

- Возможно, вам было известно о каких-либо ее личных затруднениях, домашних проблемах, скажем?

Глаза доктора слегка сузились.

- Едва ли мне подобает копаться в чужих делах!- резко проговорил он, явно раздраженный назойливостью инспектора.- Не думаю, что будет хорошо с моей стороны перепевать городские слухи.

- Вы хотите сказать, что лично вам ничего не известно?

- Я хочу сказать, что не намерен сплетничать о домашних делах собственного коллеги. Если они вас так интересуют, можете пойти к нему и спросить его прямо.

Инспектор понял, что у Маркфилда имеются твердые воззрения по этому вопросу и дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. В то же время его рассмешило то, как доктор, столь горячо отстаивая честь коллеги, выдал тот самый секрет, который пытался сохранить. Из его слов было совершенно ясно, что дела в доме Силвердейлов шли совсем не гладко, иначе не было бы нужды так поспешно заминать эту тему.

- Вы упомянули имя молодого Хассендина,- снова заговорил инспектор.Вам, конечно, известно, что его убили?

- Я видел заметку в утренней газете. Невелика потеря,- цинично проговорил Маркфилд.- Он работал в нашем институте. Более никчемного молокососа еще поискать!

- Что он был за человек?

- Самонадеянный мальчишка, из тех, что считают, будто должны получать любую игрушку по первому требованию. Надутый, как индюк, и при этом совершенная тряпка. Мне приходилось выслушивать его слюнявую болтовню, покуда я не осадил его пару раз. Я его просто не выносил!- заключил он. Было очевидно, что одно имя Хассендина, словно нож по стеклу, скребло по его нервам.

- Как вы думаете, мог ли кто-нибудь затаить на него злобу?

- Меня бы это не удивило! Его дерзость и самонадеянность и святого вывели бы из себя. Но что касается ненависти, способной толкнуть на убийство,- наверняка сказать не могу. Я старался общаться с ним как можно меньше даже в рабочие часы, а его личные дела меня не интересовали.