Андрей Константинов - Птица Феникс

- Прекрати,-сказал я. Меня все эти американские штучки страшно раздражали.

- А че он борзеет? - дурашливо сказал Митька, но локоть с клаксона снял... и убрал из окна палец... И посмотрел на меня с выражением "ну ладно извини".

- Объясни, Митя, тупому следаку, при чем здесь неудобство стрельбы и радиостанции-пустышки? - попросил я сквозь сплошной гул дождя в грузовом отсеке нашего "фердинанда".

Петрухин:

Нет, положительно Ленька меня частенько удивляет. Ведь и сам мог бы дорубить... Тем более что головенка-то у него работает не хуже моей. Я - опер. Бывший, конечно, прошу пардону. А опера, считается, ноги кормят. Ему, считается, и голова ни к чему... У опера, считается, должно быть: раз - ноги, два - ксива, три - пистолет и, понятное дело, мурло фасону "Толян Дукалис". А мозги оперу вовсе как бы и ни к чему. А если, считается, у кого они и были, то иx остатки преступный элемент все уже давным-давно выбил при задержаниях. А следак - он как бы наоборот - тыквой своей работает. Ну типа Нал Палыч Знаменский из давешней народной советской завирально-романтической ментовской эпопеи "Следствие ведут Знатоки". Но у Леньки голова действительно пришита как надо, и он вполне мог бы и сам врубиться. Но первым врубился я. И даже попытался Ленчику намекнуть. А он все равно не понял.

- Объяснись, инспектор, - сказал он. .

А я еще повыкобенивался, что, конечно, чести мне не делает, но самолюбие тешит: а как же? Я первый дорубил. И этому, кстати, есть реальное объяснение: я не поленился "взять в руки винтовку". На чердак, откуда работал снайпер, мы поднялись вместе. Купец, как и я, выглянул в окошко. Но, в отличие от меня, все-таки до конца в тему не въехал. А один из классических полицейских приемов учит: поставь себя на место злодея. Я поставил. Я "взял в руки" конверсионный карабин, высунулся в окно и стал "ждать Людоеда". И тогда я понял. Я понял, что стрелять из этого маленького окошка, расположенного почти на высоте груди, крайне неудобно. Тем более худо, если придется ожидать более-менее долго. Даже с моим ростом нужно стоять едва ли не на цыпочках, высунувшись из "амбразуры" и удерживая оружие на весу... (Надо будет, кстати, справиться, сколько весит этот "Вепрь".) Нужно стоять "на пуантах", испытывать немалый стресс (что бы там ни говорили про "хладнокровие убийцы", он тоже всего лишь человек)... испытывая мощный стресс и страх оттого, что какой-нибудь зевака, ковыряющий в носу, задерет вдруг голову к небу, глубокомысленно разглядывая извлеченную из недр своего носу "козу", и вдруг увидит тебя... и заорет: "Киллер! Киллер!.." И еще сто зевак поднимут голову. И ты уже не киллер, а так - пугало с огорода бабы Мани. Но даже вороны тебя не боятся. А мордатый охранник с горящей птицей на груди поднесет рацию к толстым губам... и - все!

Когда я стоял на чердаке "с винтовкой в руках" и думал о том, как завалить Людоеда, я почти реально ощущал себя стрелком. Я ощущал вес оружия, я слышал воркование голубей на крыше. Внизу, в ущелье улицы, текла своя жизнь. Было еще рано, еще не воняло горячим асфальтом, в котором оставляют вмятины дамские каблуки. Тускло светился купол Казанского собора, солнце било в глаза. Какой-то урод внизу вытащил палец из носа и стал, задирая голову, рассматривать добычу... "Киллер! - заорал он радостно. - Киллер! Киллер навсегда*".(* Очевидно, Петрухин иронизирует, вспоминая название романа Кивинова-Майорова "Киллер навсегда".) Мордатый охранник быстро вскинул голову и поднес рацию к вывороченным негритянским губешкам.

Вот когда я представил себе рацию, я все и понял. Совсем рядом, на крыше, ворковали похотливые птицы мира... я все понял. Лишь бы не рации, подумал я. Если не рации, то все в порядке.

- Объясни, Митя, тупому следаку при чем здесь неудобство стрельбы и радиостанции-пустышки, - сказал Ленчик.

* * *

- Ну, Ленчик, - сказал Петрухин, - ты меня удивляешь. Секи ситуевину: стрелять неудобно. А стрелять нужно очень быстро и наверняка, потому что Людоед будет находиться в поле зрения всего пять-шесть секунд. Значит, нужно либо торчать в окне, рискуя быть замеченным и сорвать дело, либо...

- Либо? - сказал Купцов.

- Ну ты тормоз, Леня... Знаю, что все следаки тупые, но не до такой же степени! - Петрухин хохотнул. - Ладно, объясню: либо торчать в окне, либо выставить на улице наблюдателя, который предупредит о появлении объекта. Ежели ребятишки пользовались радиостанциями, то мы тянем пустышку. А ежели наблюдатель позвонил стрелку по телефону, то...

- Умница! Какой ты, Митька, умница!