Владимир Константинов - Город

Была ночь. Кто-то предупредительно включил зеленую настольную лампу. Вероятно референт. Она никогда не позволяла уйти домой без его ведома. А по кабинету с диким улюлюканием и хохотом летала на метле... Татьяна. Опять явился не запылился демон. Не может его нечистая сила без этих штучек. Никак не может. Как его только Хозяин терпит да ещё на таком ответственном посту. Хохмач, выискался. Несерьезный он, этот статс-секретарь. Пантокрин бы ему должность лакея не доверил. Нет, не доверил бы.

Пантокрин поспал, отдохнул и теперь чувствовал себя вполне сносно. Он захлопал в ладоши. прокричал:

- Браво, господин статс-секретарь! Браво! Роль ведьмы вам удалась на славу!

- Ой, как замечательно! - воскликнул демон Таниным голосом и звонко рассмеялся её смехом.

- Ну, хватит, господин демон! - уже раздраженно проговорил Пантокрин. - Заканчивайте свой балаган! Это становится уже неинтересно, честное слово.

Но демон не обращал на него никакого внимания. Продолжая смеятся, кругами носился по кабинету, то почти касаясь ногами пола, то взмывая к самому потолку.

- Евгений Константинович, а можно мне на улицу? - сказал демон Таниным голосом.

И тут из темного угла кабинета раздался настоящий голос демона:

- Не сейчас, Танюша, не сейчас. Видите, как ваш хозяин нервничает, букой смотрит.

И правитель увидел развалившегося в кресле Бархана в натуральную величину. Тот покатывался со смеху, потешаясь над ним. Пантокрин покраснел от досады. Опять он оканфузился. Ну ладно этот юморист демон, но как согласилась его божественная Танечка летать на этой... на этом помеле?! Он ничего не понимал. Абсолютно!

Метла тем временем плавно спикировала и остановилась прямо напротив дивана, где лежал правитель. Татьяна одернула юбку, обольстительно улыбнулась статс-секретарю.

- Это было чудесно! А почему, Евгений Константинович, правитель называет вас демоном и статс-секретарем? - спросила она, наивно глядя на демона.

- Ах, какая девочка, какая девочка! - стал восторгаться Бархан, вскакивая с кресла и бегая по кабинету. - У тебя, Пантокрин, губа не дура. Но что ты собираешься с нею делать с твоим-то ревматизмом, гипертонией, падагрой, язвой двенадцатиперстной кишки, гемороем и прочими болячками?

Он во всю потешался над правителем. Ох, как тот ненавидел демона в эту минуту. Так ненавидел, так... Трудо даже сказать, как он ненавидел.

- У меня нет никакой язвы! - вскричал он возмущенно.

- Как так - нет?! - очень "удивился" демон. - Позвольте, у меня все записано.

Он достал из внутреннего кармана добротного клетчатого пиджака большую записную книжку, стал её перелистывавать.

- Па.. Па... Вот. Пантокрин. Ну что же ты темнишь, старый! Вот же записано: "язва двенадцатиперстной кишки, внематочная беременность"... Гм. Кажется это действительно не ты. Ну, да! Это Пантомима. Это дъяволица на Сатурне. Согласен, нет у тебя язвы, Пантокрин, но все остальное-то есть. А это тоже немало. Ох, немало, чтобы совладать с такой славной, такой чудной, такой темпераментной девочкой.

- Евгений Константинович, но вы не ответили мне на вопрос - почему он называет вас демоном и статс-секретарем? - напомнила демону Татьяна.

- Ах, вон вы о чем. Что вы, девочка, слушаете этого старого маразматика, этого склеротика. Лопочет что попало, а вы слушаете. Ах, какая девочка, какая девочка! Вы просто прелесть! Вы чудо! Разве может этот старый дуралей оценить вас по достоинству?! Ну почему я не поэт! Я бы сочинил для вас прекрасные стихи.

А больное сердце Пантокрина буквально раскалила такая лютая ненависть к статс-секретарю, какой он ещё не ведовал. И он страдал от того, что не может дать ей выхода. С трудом разлепив онемевшие от напряжения губы, он мрачно произнес:

- Танечка, оставьте нас с этим господином.

Фраза эта далась правителю нелегко. Он даже взмок, произнося её.

- Хорошо, - покорно ответила девушка и ушла в комнату отдыха, плотно затворив за собою дверь.

Долго и очень красноречиво смотрел Пантокрин ненавидящим взглядом на демона. Он ненавидел и боялся его.

- Зачем, зачем ты унижаешь меня перед ней?! - слезно проговорил он. Ты ведь знаешь, как я к ней отношусь.

Статс-секретарь поудобнее уселся в кресле, закинул ногу на ногу на американский манер, достал из кармана трубку, раскурил её и, щурясь словно кот, проговорил:

- Я думаю, что это не было для неё открытием.

- Но зачем ты. Я ведь правитель и все такое.

- Дурак ты, а не правитель.

- Ты, Бархан, этого не смеешь! Я буду жаловаться Самому. Он, понимаете ли, найдет на тебя управу.