Владимир Константинов - Вызов смерти

- Кого, простите?

- Следователя прокуратуры Говорова.

- Да, да, - закивал киллер. - Но, смею вас заверить, жемчужная, сделал я это исключительно по принуждению. А вы, вероятно, его любили, да? И то верно. Такой красавец! Такой экземпляр мужского достоинства. Очень сожалею. Очень. И я, конечно, понимаю, что такой страшный изувер и лихоимец, как я, не достоин и мизинчика такой очаровательной девушки, но все же позвольте выразить вам свое искреннее соболезнование.

- Прекратите!

Она вновь дернула плечиком. Чудесно! Какая лапушка, честное слово! Какая душка!

- По чьему заданию вы его убили? Добрецова?

- Конечно же его, неотразимая. Этого Антихриста с ликом святого. Он, смею вас заверить, еще пострашнее меня будет. Я-то что, я вот он - весь перед вами. Никогда и не скрывал своей гнусности. А он под порядочного работает. Такого крайне трудно распознать. Бедная Россия! Вот кто нынче твои правители! А вы, платиновая, как же к нему попали? Как же не уберегли вас ваши коллеги?

- По глупости. Вы его знали прежде?

- Не сподобился. Да, по мне, век бы его не видеть. Сотрудничаю под большим принуждением.

- И каковы ваши планы?

- Ах, сокровище, если бы у меня были планы. Планы у этого негодника, а я лишь ничтожнейший исполнитель его коварных замыслов. Только исполнитель.

- И каковы же его планы?

- Боюсь ошибиться, но думаю, что мне суждено будет убить Кудрявцева, такого же злодея, как и сам Добрецов. Вот видите, очаровательная, с кем приходится работать. А вам фамилия Кудрявцев что-нибудь говорит?

- Очень даже говорит. Но насколько я знаю, здесь ваши с Добрецовым желания совпадают?

- Ах, как вы проницательны, догадливая вы наша! - восхитился Гарюнов и весело рассмеялся. - Совпадают. Да. Но лишь отчасти. Лишь отчасти. Для него это так себе - лишь маленький пунктик в его грандиозных планах. А для меня все может им и закончиться О-хо-хо! А-ха-ха! Вот такие неутешительные у меня перспективы, замечательная вы наша.

- Сочувствую, - усмехнулась Светлана откровенности киллера.

- Спасибо! А как же вас звать-величать, дражайшая?

- Светлана. Просто Светлана.

- Очень приятно, просто Светлана. И давно в милиции служите, если, конечно, это не служебная тайна?

- Порядочно.

- И в каких же званиях ходите, необыкновенная?

Но Козицина сделала вид, что не расслышала вопроса. Спросила:

- Что собираетесь делать, Владислав Иванович?

- А что тут поделаешь! - сокрушенно махнул рукой Гарюнов. - Ничего тут не поделаешь. Я уже смирился со своей участью. Вы-то, драгоценнейшая, каким образом тут оказались? Проявили излишнее любопытство, так сказать?

- Вот именно.

- Тогда, смею утверждать, ваша участь не лучше моей. Нисколько не лучше. А может быть, и хуже. У меня впереди есть еще радость великая. А у вас и этого нет. Такие вот печальные ваши дела, распрекрасная Светлана. О-хо-хо! А-ха-ха!

- Прекратите каркать, что ворон. Я не привыкла пасовать перед обстоятельствами.

Гарюнов вновь забегал вокруг Светланы, запотирал ручками, радостно восклицая:

- Ах, какая девушка! Какая девушка! Нет, не оскудела земля Русская благородными людьми! Есть они еще. Есть! Значит, и есть у нее будущее. И что же вы намерены предпринять, мужественная вы наша?!

- Сейчас спать. А завтра что-нибудь придумаю, - сказала Светлана и указала рукой на дверь, ведущую в спальню. - Я буду спать там.

И ушла. Бесподобно! Многие даже крепкие мужики, оказавшись в ее ситуации, занервничали бы, сникли. Замечательная, выдающаяся девушка! Гарюнов проникся к ней еще большим уважением и с тоской подумал, что если бы ему встретилась в юности пусть не такая красивая, но такая же замечательная девушка, то и жизнь бы у него могла повернуться совсем, совсем по-иному. Но ему, к несчастью, встретилась дура непутевая, самка ненасытная, с которой все и началось. Все эти убийства, вся эта кровь. О-хо-хо!

Долго еще не мог уснуть Гарюнов после разговора со Светланой Козициной. Ворочался на диване, вздыхал и все думал, думал, думал. Невеселые это были мысли, совсем невеселые. От таких мыслей впору и удавиться. Кроме шуток.

Проснулся Гарюнов поздно, в десять часов. Прислушался. Ни шороха, ни звука. "Квартирантка" еще спала. И он вновь удивился ее выдержке и самообладанию.

"Вот нервы! - подумал восхищенно. - Какая она все же лапушка! Выдающаяся девушка!"

Игорь Васильевич вдруг почувствовал, что внутри разливается что-то такое, этакое теплое и щемящее. Ощущение было настолько для него новым и необычным, что он даже встревожился: что это с ним? Уж не заболел ли? Появилось неодолимое желание помочь этой славной девушке. Он сделал бы все для этого, пошел бы на любой риск. Но почему? Почему?! Неужто он на старости лет влюбился? Этого только не хватало! Нет, нет, он и разговаривал-то с ней каких-то полчаса. Но внутри Гарюнова сидел какой-то развеселый человечек и убеждал его: "Влюбился! Влюбился! Зачем, старый козел, ты отрицаешь столь очевидный факт?" Убедил. И Игорь Васильевич вконец растерялся. Как же это его угораздило?