Владимир Константинов - Зверь

- Валерий Борисович, а эта Окаемова не предлагала вам познакомиться поближе? - спросил Рокотов.

- В каком смысле? - не понял Барсуков.

- Возможно предлагала встретиться вне судна?

- Ну так, напрямую, нет, - ухмыльнулся капитан.

- А как?

- На второй день она подошла ко мне и поинтересовалась: разбираюсь ли я в бытовых электроприборах?

- Я ответил, что дело, мол, не хитрое. Тогда она сказала: "Я пью только молотый кофе. Но у меня сломалась кофемолка. Может быть зайдете вечерком ко мне в гостиницу, посмотрите?" Я ответил, что сегодня вечером никак не могу, так как уже договорился с друзьями. Она бросила на меня презрительный взгляд и отошла.

- Она называла гостиницу?

- Нет. Но я так понял, что это "Золотая долина".

Владимир многозначительно посмотрел на меня, сказал:

- Похоже, Сережа, твоя версия приказала долго жить.

- Похоже, это ещё ни на что не похоже, - ответил каламбуром. Спросил Барсукова: - Как выглядели спутники Окаемовой?

- Четверо высокие и массивные, почти как я, похожие на боевиков. Пятый пониже ростом и сухощавый. Кстати, он и снимал видеокамерой.

- Был оператором?

- Ну да. У всех были длинные темные волосы, бороды и большие темные очки. Поэтому лиц их почти не было видно и я не смогу их описать.

- А отчего они такие все одинаковые. Может быть принадлежали к какой секте? Они ничего об этом не говорили?

- Нет, не говорили. Но только думаю, что это у них были парики и бороды наклеенные, чтобы не узнали.

- Они с вами знакомились?

- Нет. Они вообще с нами не разговаривали.

- А друг к другу они как-то обращались?

- Да. Крупных звали: Володя, Виктор, Борис и Михаил. А оператора почему-то все звали Крест. То ли фамилия такая чудная, то ли кличка. Но только, думаю, что имена эти вымышленные.

- Почему ты так решил?

- Они не всегда на них откликались.

- О чем они между собой говорили? - спросил Рокотов.

- Да так, - пожал плечами капитан. - Много о чем. Но ничего интересного. Я не запомнил.

- Может быть называли какие-то имена, гостиницы, рестораны? - не отставал Владимир.

- Да, было, - кивнул Барсуков. - В первый день, когда мы пристали к "Тайваню"...

- К какому ещё "Тайваню"? - недоуменно спросил Рокотов.

- Остров у нас есть здесь небольшой напротив пляжа. Кто его называет "Тайвань", а кто - "Тань и Вань".

- Понятно.

- Так вот, когда мы пристали к острову, то все на него сошли, а двое остались на судне. Я пошел в моторный отсек к Никите.

- Сидорову? - уточнил Владимир.

- Да. У нас движок что-то слегка барахлил. Я когда поднимался на палубу, то услышал разговор этих двоих. Один спросил: "А правда говорят, что шеф запал на эту профуру из "Обструкции?" "Говорят", - ответил другой. "Не понимаю я его. Она ж обыкновенная бл...". "Я слышал, будто она ему напомнила давнюю любовь".

- Ты с названием ничего не перепутал? - усомнился я.

- Нет. "Обструкция". Точно.

- Странное название. Что это может быть?

- Не знаю, - пожал плечами Барсуков.

- Мне кажется, что я слышал это название. Это или кофе, или бар где-то в районе Октябрьского рынка.

Это было уже кое-что. Нет, это было даже слишком много. Эта "Острукция" названа не случайно. С ней у этих козлов определенно что-то связано.

- Когда на судне появились Вадим Сунжиков и Наташа Субботина?

- В первый же день сразу после обеда. Я понял, что они из Клуба юных моряков.

- Почему?

- На них была форма.

- И что было потом?

- Сирена Игоревна стала им объяснять, что они должны делать, познакомила со сценарием.

- О чем был этот сценарий?

- О возникновении первой любви. Потом началась репетиция. Девочка оказалась способной и быстро сообразила, что от неё требует режиссер. А вот паренек сильно комплексовал и у него долго ничего не получалось. Режиссер нервничала. Поэтому в первый день почти ничего не снимали. Основные съемки были на второй и третий дни. В третий день съемки затянулись. Уже начало смеркаться и я сказал Окаемовой, что пора возращаться. Она накричала на меня и сказала, что вернемся лишь тогда, когда закончим съемки. Она сильно нервничала. Затем все они спустились в гостевой кубрик. Что они там делали я не знаю. Но примерно через полчаса раздался душераздирающий крик девочки. И мы с Никитой поняли, что там происходит что-то страшное и сильно испугались. Никита сказал: "Кажется, Валера, мы с тобой вляпались в серьезную историю". Еще минут через двадцать амбалы вынесли из кубрика и положили на корме тела девочки и мальчика. Один из них, которого звали Володей, спросил меня: "У тебя есть какой-нибудь приличный груз?" Я вспомнил, что в такелажном ящике лежит старый якорь. Достал его, отрезал от бабины несколько метров троса и отдал этому Володе. Они привязали тела детей к якорю, но сделали это неумело на обыкновенные узлы, а потом сбросили их в воду. Мы с Никитой решили, что нас ждет та же участь. Но, как говорится, пронесло. Окаемова заставила нас сделать в кубрике мокрую уборку. Там было очень много крови. Мы трижды меняли воду. Когда пристали к пирсу, Окаемова нам сказала, что если мы хотим жить, чтобы помалкивали, а лучше куда-нибудь уехали на несколько недель. Мы так и сделали. А когда услышали, что нашли тела детей, то поняли, что нас уже разысквивают. Решили сами прийти в милицию. Вот и все.